Марков. Надо, очень надо, Катенька.
Пауза.
Ты меня простишь за это глупое письмо?
Катя. Что ж прощать, письмо как письмо.
Марков. Нет, не за письмо, за адрес прости. Простишь?
Катя. Зачем ты спрашиваешь?
Пауза.
Почему ты не ответил на мою телеграмму в поезд? Неужели ты не понял, как мне нужен был твой ответ?
Марков. На твою телеграмму?
Катя. Да, на мою телеграмму. Или ты не получил ее?
Марков. Да нет, я получил ее, но, видишь ли… (Махнув рукой.) Ладно, бог с ней, с телеграммой, и вообще со всем этим. Так уж вышло, что не ответил. (После молчания, задумчиво.) Был у меня, Катенька, один знакомый. Очень гордый был, между прочим, человек. Ему говорят: «Встань и поцелуй мне руку» (берет руку Кати и целует), а он сидит. Ему говорят: «Прошу тебя, встань и поцелуй мне руку» (опять целует ей руку), а он не целует. Глупый он был человек, да?
Катя. Глупый, очень глупый. (Бросившись ему на шею, чуть слышно, сквозь счастливые слезы.) Очень, очень, совсем глупый.
За дверью сильный шум и шарканье, производимое Голубем и капитаном, старающимися обратить на себя внимание.
Марков. Да входите же!
Голубь и капитан входят.
Ну, где же ваша яичница?
Капитан (переглянувшись с Голубем). Да вот, продуктов, оказалось, нет.
Марков. Что же вы делали?
Голубь. Искали.
Марков. Так все и искали?