Мария Николаевна. Что еще ты хочешь мне сказать?
Харитонов. Я хочу тебе сказать… Нет, не могу. (Уходит.)
Мария Николаевна. Сейчас я принесу заварку.
Розенберг (искоса смотрит на нее, держа в руке удостоверение). У вас, оказывается, был сын в армии?
Мария Николаевна. Почему был? Он в армии и есть.
Розенберг. Нет, был. Или, как говорит ваш муж, к сожалению, был. Но теперь, как говорит опять-таки ваш муж, его, к счастью, нет. Но знаете, ваш муж рад, что его нет.
Мария Николаевна. Что вы говорите? Что вы говорите?
Розенберг. Не подумайте только, что это имеет какое-то прямое отношение ко мне. Я не был бы так жесток с матерью. Но ко мне случайно попало вот это. Поэтому я и говорю «был».
Мария Николаевна сжимает в руках удостоверение, тупо смотрит на него и так, не выпуская, садится за стол. Сидит молча, оглушенная.
(После паузы.) Я бы не рискнул вам сказать, но я подумал, что вы разделяете взгляды вашего мужа, а ваш муж сказал, что он рад этому, несмотря на свои родительские чувства.
Мария Николаевна молчит.
Да-да, он так и сказал. Доктор!
Входит Харитонов.
Доктор, вы ведь сказали, что вы рады, а?
Мария Николаевна поднимает голову, смотрит на Харитонова. Харитонов молчит.
Или вы мне сказали неправду? Вы не рады?
Харитонов молчит.
Мария Николаевна (молча кладет удостоверение и говорит механически). Сейчас я вам заварю чай.
Розенберг. Спасибо, прекрасно.
Мария Николаевна за спиной Розенберга и Харитонова подходит с чайником к одному шкафчику, потом к другому, аптечному. Порывшись там, возвращается к столу.