Тихий. Что же это такое?
Маша (спокойно). Наверное, восстание.
Мачек. Какое восстание?
Маша. Наверное, ваши восстали против немцев. Мы шли с Боженой, и я все время думала: почему ваши не восстают? Я ей говорила…
С лестницы спускается Людвиг, в руках у него револьвер.
Франтишек (хватая его за плечо). Ты никуда не пойдешь! Довольно с меня того, что Стефан воюет бог знает где, а может быть, уже убит. Довольно с меня всего.
Людвиг (мрачно). Это сигнал! Пусти!
Франтишек. Что?
Людвиг. Я тебе говорю: пусти! Пусти меня!
Франтишек. Откуда у тебя револьвер?
Людвиг. Револьвер? У меня револьвер давно, еще с тех пор, как… (Смотрит на Грубека и Мачека.) У меня револьвер с тех пор, как мы прятали тут того русского, парашютиста. Он мне дал этот револьвер, когда уходил. Он мне сказал: «Когда тебе будет семнадцать лет, мы, наверное, уже будем где-нибудь около вашей Праги, и тогда ты возьми этот револьвер и тоже воюй!»
Грубек. Франтишек, пусти его. Дай я поцелую тебя, Людвиг, пусть хранит тебя бог! (Франтишеку.) Да поцелуй же сына! Он молодец у тебя!
Франтишек целует Людвига.
Тихий (Людвигу). У тебя только один револьвер?
Людвиг. Конечно. А разве вы умеете стрелять?
Тихий. Сколько тебе лет?
Людвиг. Семнадцать.
Тихий. Когда тебе было восемь, я был лейтенантом испанской республиканской армии. Ты маленький негодяй и нахал, вот кто ты! Но я иду с тобой, черт возьми! И не смотри так на мой живот, негодяй! Не смотри на мой живот! (Выходит вместе с Людвигом.)
Занавес
Картина вторая
Там же. Прошло три дня. Из гостиной, прихрамывая и держась рукой за стену, выходит Маша. Застонав, садится в качалку. На ней мужской халат почти до пят, с подвернутыми рукавами. На ногах мужские шлепанцы. Большие стенные часы громко бьют полночь. Маша вздрагивает. Сверху спускается Божена в нарядном платье. В руках у нее другое платье, чулки, туфли.