Почувствовав над головой шинель, которую со всех сторон плотно обжимал Кольцов, Артемьев сразу ощутил духоту и запах крови. Сунув было руку в карман за спичками, он вспомнил, что они намокли, как и батарейка, и спросил Кольцова, есть ли у него спички.
Кольцов молча просунул их под шинель. Артемьев чиркнул спичкой. Убитый был старший унтер-офицер, артиллерист. Ощупав карманы его мундира и брюк, Артемьев взял бумажник с документами и сбросил с себя шинель.
Они из осторожности проползли назад шагов тридцать, потом встали и пошли к тому месту, где Кольцов оставил пленного. Пленный был без чувств и лежал на краю того самого овражка, который искал Артемьев. Теперь было наконец ясно, где стоит броневичок, – метров за двести отсюда, если взять влево.
– Ну что ж, понесли, раз уложили, – в сердцах сказал Артемьев.
Они подняли пленного – Артемьев под мышки, Кольцов за ноги – и пошли к броневичку.
Кольцов все время сбивался с ноги. Артемьев не удержался и спросил:
– Ну что вы там ковыляете? Время-то ведь не ждет!
– Я, товарищ капитан, когда за ним бежал, ногу свернул, поэтому мне и стрелять пришлось.
Броневичок оказался еще ближе, чем думал Артемьев. Через сто шагов водитель остановил их окриком: «Стой!» – и лязгнул затвором.
– Это я, капитан Артемьев.
– А я уж беспокоился за вас, товарищ капитан, думал – что за выстрелы?
– По дороге расскажу. Помогите посадить к вам пленного.
– А вы?
– А я в башню.
Бесчувственного японца втащили в броневичок и посадили рядом с водителем. Артемьев полез в башню.
– А мне куда прикажете, товарищ капитан? – спросил Кольцов.
– Обратно в батальон. В таком виде я его и один довезу.
– Извините, товарищ капитан, – удрученно сказал Кольцов. – Разрешите ремень взять?
– Какой еще ремень? – не понял Артемьев.
– Я ему ноги связал.