Прежде чем забавляться с ними…»
Хриплые голоса заглушили мелодию. Игроки в скат потеряли интерес к игре и перевернули свои карты. После некоторой разноголосицы песня стала слаженной. Потом Данлоп изобразил высокое фальцетто и трелью пропел:
«Однажды жила-была мамаша,
Жадная старая сука,
Которая продавала с аукциона свою дочку,
За то, что та могла заработать.
И подонок, который ее купил — это был я, я,
И подонок, который ее купил — это был я!»
Над головой — вздымающееся море и пенящиеся волны; здесь, внизу, люди сидели, подняв колени, и пели. Мне захотелось ущипнуть их щеки и убедить себя, что они были из плоти и крови.
ЧЕТВЕРГ, 55-й ДЕНЬ В МОРЕ. Все чертовски измотаны. Шторм вовсе не собирается утихать. Спасение пришло наконец когда Командир ближе к вечеру приказал погрузиться из-за темноты и отсутствия видимости.
Наступил мир. Дориан уселся у переборки центрального поста, разбирая бинокль, внутрь которого попала вода.
Радиорубка опустела. Радист сел возле двери в помещение гидрофонов. Наушники были у него на голове и он лениво поворачивал рукоятку устройства прослушивания.
В кают компании старший помощник, как и следовало ожидать, обложился разноцветными папками. Откуда-то он вынул офисный дырокол. Казалось, у нас на борту целый комплект офисного оборудования. Была даже механическая машинка для заточки карандашей. По крайней мере, мы были избавлены от соло на пишущей машинке.
Стармех изучал какие-то фотографии. Второй механик, кажется, был где-то в машинном отделении. Командир дремал.
Совершенно неожиданно Стармех сказал: «Бьюсь об заклад, дома уже выпал снег».
«Снег?»
Командир открыл глаза. «А почему бы и нет — конец ноября. Забавно то, что я не видел снега уже несколько лет».
Стармех передал по кругу посмотреть несколько фотографий. Сцены на снегу, фигуры как черные пятна в общем белом пространстве. На одном фото Стармех был с подружкой. За ними склон, испещренный лыжными следами. Слева назойливая длинная изгородь. Снег вокруг опор подтаял.
Глядя на фотографии, я вспомнил деревушку в Рудных Горах как раз перед Рождеством — уютное тепло комнат с низкими потолками, множество ножей и стамесок, которыми умелые руки вырезали из мягкой сосны новые фигурки для многоэтажной вращающейся пирамиды или для механической рождественской горки. Запах горящих поленьев и тепло печки отчетливо вспомнились мне вместе с запахами краски и клея, паров шнапса из большой круговой чаши в центре стола, церковным запахом курительных свечей, которые посылали голубые облачка из ртов фигурок в черных кожаных передниках или в облачении шахтеров. А снаружи снег и бритвенно-острый холод, который обжигал нос при дыхании. Полифонический перезвон бубенцов лошадей, везущих сани, ярко сверкающие лампы на фоне клубов пара из лошадиных ноздрей, окно за окном, украшенные подсвеченными ангелами, воткнутыми между подушек из мха…
«Да», — произнес Командир. «Снова настоящий снег — хотел бы я его увидеть».