Минутой позже мы погрузились и вышли на перископную глубину.
Работая моторами на малом ходу, мы постепенно подходили ближе к входу в гавань.
Командир уселся верхом на сиденье перископа, повернув козырек фуражки назад, как это делают мотоциклисты.
«Что это за шум?» — быстро спросил он. Мы прислушались. Высокое монотонное гудение, которому аккомпанировал приглушенный грохот барабана.
«Не могу распознать, господин Командир», — сказал Крихбаум.
«Странно. Гидроакустик, что вы слышите?»
«Небольшой дизель, господин Командир», — прозвучал голос Германна.
«Похоже на какой-то каботажник. Вот еще один, и еще, — и еще. Все это похоже на какую-то регату. Оп-ля! Вот этот курс сменил… Видимость опять ухудшается, я почти ничего не вижу. Нам было бы неплохо найти какое-нибудь корыто, к которому могли бы прицепиться, когда время настанет».
«Сорок метров», — доложил матрос у эхолота.
«Как это могло случится, если мы только что отдали якорь?» — спросил вниз Командир.
От Крихбаума никакого ответа. Было ясно, что он не воспринял вопрос серьезно.
Якорь? Я почти забыл — мы таскали его с собой повсюду, как любой старый грузовик. Хотелось бы знать — сколь часто U-A его применяла?
Командир посадил за перископ старшего помощника, чтобы отдохнуть и на негнущихся ногах спустился по трапу. «Мы убьем пока время, а с наступлением темноты войдем, так или иначе».
Я собрал все свое мужество. «И что затем, господин Командир?»
«Мы будем следовать намеченному плану», — сухо ответил он. Звук «П» в слове «план» взорвался на его губах как маленькая бомба — такая была манера у Старика, чтобы высмеивать официоз. Однако он снизошел до объяснения.
«У нас есть действующие инструкции. Керневель выслал нам по радио точное время рандеву. Наши агенты в Виго делают все необходимые приготовления — если они их уже не сделали».
«Весьма гладко», — пробормотал Стармех.
«Можете и так это назвать».
«Время всплывать, господин Командир», — доложил мичман.
Командир встал и потянулся. «Ну, пошли».