«Когда?»
«Прошлой ночью».
Что-то в выражении лица Командира сказало Каттеру, что ему можно ухмыльнуться.
Мир и удовлетворенность наступили после нашего пиршества. Командир скрестил свои руки и дружелюбно улыбнулся нам. Стармех устроился в своем уголке кушетки, причем эта процедура заняла у него довольно много времени. Как собака, он долго устраивался, прежде чем нашел удобную позицию. Как раз когда он добился успеха, сверху донеслись слова: «Стармеху на мостик!»
Он поднялся, недовольно ворча. Это была его собственная ошибка: он настоял на том, чтобы его предупреждали каждый раз, когда обнаружат что-либо достойное внимания. Всего лишь за день до этого он пришел в ярость, потому что никто не позвал его, когда три кита вынырнули совсем близко от подлодки и некоторое время сопровождали её, пуская фонтаны.
Я последовал за ним вверх по трапу и высунул голову над комингсом люка как раз вовремя, чтобы услышать, как он говорит обиженно: «Что за шум, черт возьми?» Второй помощник ответил елейным голосом: «Я страшно извиняюсь, Стармех. Мне показалось, что я видел чайку. Ложная тревога».
Я мог поклясться, что впередсмотрящие ухмыляются, даже не видя их лиц. «Я надеюсь, что не прервал Вашего обеда».
Стармех бросил сердитый взгляд: «Ну, погоди же!»
Он удалился и устроился в центральном посту, вынашивая планы мести.
Командир избавил его от проблемы. Во время вахты второго помощника устроили учебную тревогу. Люк оказался под водой еще до того, как он смог его задраить должным образом. Результатом был холодный душ. Счастливый Стармех созерцал его мокрую фигуру, с которой лилась вода, когда он спускался по трапу в центральный пост. Неожиданно второй помощник схватился за свою голову и ощупал её.
Командир заботливо посмотрел на него: «В чем проблемы, Номер Второй?»
Второй помощник глубоко вздохнул и откусил воображаемый лимон. «Моя фуражка», — запинаясь, выговорил он. «Я её снял и повесил на главный пеленгатор».
«Понятно», — Командир принял подобострастный тон старшего официанта. «Возможно, Ваше превосходительство желает, чтобы мы всплыли, легли на обратный курс и произвели поиск переменными галсами?»
Второй помощник умолк, безнадежно побежденный.
Муха бесцельно летала туда-сюда под лампой над столом для навигационных карт. Её присутствие было для меня большой загадкой. Мухи не были трансатлантическими мореплавателями, и сезон мух окончился к тому времени, когда мы покинули Сен-Назер — было уже довольно близко к концу года, слишком холодно даже по французским стандартам. Единственная оставшаяся возможность её появления состояла в том, что она прибыла на борт в виде яйца, возможно в компании тысяч таких же яиц, которым однако меньше повезло и они не развились в мух. Быть может, она даже попала на нашу стальную сигару в виде личинки и выросла в льялах под постоянной угрозой маниакальной тяги боцмана к чистоте. То, что она вообще выжила, было чудом. Все на борту было герметично закрыто — вокруг не было ни крошки сыра, чтобы получить пропитание. Я удивлялся, как это могло произойти.
Мы вообще знали очень мало о наших соседях. Вот мы были здесь, все вместе на одной подлодке, и я совсем не подозревал о существовании мухи. Я ничего не знал вообще об эмоциональной жизни обычной домашней мухи. Плодовую мушку я по крайней мере знал по её латинскому наименованию. Drosophila melanogaster была очень популярна в школе. Мы держали нужное количество короткокрылых и длиннокрылых плодовых мушек в отдельных чашах для размножения и кормили их протертыми бананами. Наш учитель биологи спаривал тщательно отобранных экземпляров в третьей чаше, но результаты их спаривания никогда не соответствовали ожидаемым, потому что мы всегда подсаживали несколько мушек со стороны. Он стоял перед классом, пытаясь как-то сфальсифицировать результаты своей статистики, пока мы все не прокричали: «Надули!»
Глаз мухи под микроскопом — чудо высочайшего класса. Мух следует ловить спереди, потому что они не могут взлетать назад. Но эту муху нельзя было поймать — она находилась под моей персональной защитой. Она даже сможет произвести потомство. Поколение за поколением корабельных мух, и я — их патрон — а я ведь даже не особенно любил этих созданий.
Толстые трупные мухи устроились в уголках глаз Свóбоды почти сразу, как только мы выловили его из Бизензее. Он окоченел в странной согнутой позе с поднятыми коленями. Запах акаций висел в летней жаре Мекленбурга. Окоченение Свóбоды не проходило до вечера, когда нам удалось распрямить его. Тогда-то я и обнаружил комки мушиных яиц размером с горошину в уголках обеих его глаз.
Я надеялся, что наша муха не вынашивает таких помыслов в отношении меня. «Если это так, старина, тебе еще придется подождать. Желаю удачи!»
Мои скрытые мысли вырвались в виде невнятного бормотания. Командир удивленно глянул на меня.