– Гляньте-ка, Филипс, гляньте, – эта штука, кажется, по вашей части!
Это был камень, обломок кремня, поблескивающий как обсидиан, в форме широкого лезвия, схожего с теслом. С одного конца камень был шероховатый, и его легко было зажать в руке; весь он был в длину не более пяти дюймов. Кромка лезвия была вся в крови.
– Что это, Филипс? – спросил Дайсон, и Филипс внимательно осмотрел орудие убийства.
– Это кремневый нож первобытного человека, – сказал он. – Сделан около десяти тысяч лет назад. Такой же точно был найден близ Авбери, в Уилтшире[32], и все специалисты сошлись на этой дате.
Полисмен оторопел от такого поворота событий; Филипс сам ужаснулся тому, что сказал. Но Дайсон, казалось, позабыл о ноже. Только что прибывший инспектор слушал краткий доклад о происшествии, держа фонарь над головой убитого человека. Дайсон же с болезненным любопытством смотрел на стену, – что-то он там увидел, прямо над тем местом, где этот человек лежал; это были какие-то знаки, коряво нацарапанные красным мелком.
– Темное дело, – сказал наконец инспектор. – Кто-нибудь знает его?
Из толпы выступил какой-то мужчина.
– Я знаю, начальник, – сказал он, – это большой человек, доктор, а звать его сэр Томас Вивиэн; был я в больничке этак с полгода назад, так он туда приходил часто; добрый очень был человек.
– Господи, – воскликнул инспектор, – это и впрямь скверная история! Ведь сэр Томас Вивиэн пользует королевское семейство! А в кармане у него часы ценой в сотню гиней[33], так что это не ограбление.
Дайсон и Филипс дали офицеру свои визитные карточки и удалились, с трудом пробившись через толпу, которая все росла и росла; улочка, только что пустынная и заброшенная, быстро заполнялась роем зевак: белые лица, выпученные глаза и жужжание голосов, полных изумления и ужаса, прерываемых окриками полицейских. Вырвавшись из этого круга праздного любопытства, друзья быстро зашагали прочь; в течение двадцати минут они не проронили ни слова.
– Филипс, – сказал Дайсон с жаром, когда они вышли на узкую, но приветливую улочку, чистую и ярко освещенную, – Филипс, я должен извиниться перед вами. Я был неправ, затеяв тот разговор сегодня. Какая-то инфернальная вышла шутка – можно подумать, у меня не нашлось бы других, здоровых тем для шуток… Я чувствую себя так, словно пробудил злого духа.
– Ради всего святого, помолчите, – сказал Филипс, с видимым усилием подавляя дрожь ужаса. – Вы сегодня сказали мне правду: троглодиты действительно еще бродят по земле, прямо по этим улицам, среди нас, убивая просто ради жажды крови!
– Я зайду к вам ненадолго, – сказал Дайсон, когда они добрались до Ред-Лайон-сквер, – мне нужно кое-что спросить у вас. Думаю, между нами в любом случае не должно остаться ничего недосказанного.
Филипс хмуро кивнул, и они поднялись в квартиру, где все вещи виднелись смутными силуэтами в слабом свете, проникающем снаружи. Когда была зажжена свеча, они сели друг напротив друга, и Дайсон заговорил.
– Возможно, – начал он, – вы не заметили, как я рассматривал стену прямо над головой убитого. Фонарь инспектора ярко освещал ее, я увидел нечто странное и пригляделся повнимательнее. Там кто-то начертил красным мелом грубый контур руки – человеческой руки. Однако меня поразило необычное расположение пальцев; оно было вот такое… – Он взял карандаш, лист бумаги, сделал беглый набросок и подал его Филипсу. Это был грубый абрис тыльной стороны ладони, со стиснутыми в кулак пальцами; кончик большого пальца торчал между указательным и средним и был обращен книзу, как бы указывая на что-то.
– Что-то в этом роде, – сказал Дайсон, видя, что Филипс побледнел еще сильнее. – Большой палец как бы указывал на труп; жуткий жест, и казалось, будто рука живая. А чуть ниже виднелась маленькая метка, присыпанная меловой пылью, – как если бы кто-то начал чертить, но мелок сломался в его руке. Обломок мелка лежал на земле. Что вы об этом думаете?
– Это ужасный древний символ, – сказал Филипс, – один из самых ужасных знаков, связанных с верой в дурной глаз. Он распространен ныне в Италии, но можно не сомневаться, что был известен с глубокой древности. Это – один из пережитков; его возникновение мы должны отнести к тем темным топям, из которых произошел человек.
Дайсон взял свою шляпу и собрался уходить.
– Я думаю, без всяких шуток, – сказал он, – что свое обещание выполнил, и мы действительно идем по горячему следу. Получается, что я на самом деле показал вам первобытного человека или, во всяком случае, образчик его творчества.
Примерно через месяц после невероятного и таинственного убийства сэра Томаса Вивиэна, известного и всеми уважаемого специалиста по сердечным болезням, Дайсон снова навестил своего друга Филипса, которого застал, против обыкновения, не погруженным в серьезные исследования, но развалившимся в большом уютном кресле в расслабленной позе. Он сердечно приветствовал Дайсона.
ebooksa