Пляска Бледных

— Всё потом расскажу, — собираясь с силами, заверила школьница.

Между тем, наконец подъехало такси, можно было отправляться домой. И прогулка накрылась, и весь день к чертям.

«Зато жива», — саркастично прыснула Дарина, упав на заднее сидение автомобиля, пристроившись в объятиях родной души — наверное, единственного по-настоящему близкого ей человека.

Им предстоял долгий разговор.

Действие шестое. Мистерия усопших

Места действия:  подземелья Пыльного Города; парк; церковь в Проклятом Саду Действующие лица: Сильфа (рассказчица) Извозчик Актёры мистерии: Вдова повешенного Её дети Жрица мёртвого бога

Город опускается под землю в ожидании ангела с небес. Все ждут Еву-спасительницу, что оградит своего Адама от вестников свыше, и Харьков успел зарыться уже достаточно глубоко, даже небожителей не понадобилось. Да и Ева к нему не спешит: дети страдают в достаточной мере, чтобы уничтожить мир, но одного их страдания едва ли хватит, чтобы его спасти. Мир произрос из любви, и лишь она способна исцелить дитя, даровав ему крылья. Но в царстве, где за любовь держат сладострастие, рано или поздно начинается смерть.

Всегда хотелось верить, что ад — он страшный, мерзкий, противный. Словом, достойное место для наказания за никчёмную жизнь. Но истина оказалась страшней: он такой же, как и реальный мир. В своих мыслях, стремлениях, деяниях человек достиг того, что собственными руками смог воплотить кошмар на земле, без какого-либо божественного вмешательства. И чем больше дерьма создаёт человек, тем мрачнее видится загробная черта — как надежда на то, что всё ещё может быть хуже.

Состав неумолимо двигался к нужной остановке метро. По-другому в это место не попасть.

Ад может затянуть. Он чувствует слабости непрошеных гостей и играет с ними, оттого мне сейчас тяжело.

Станция пустовала. Но, может, оно и к лучшему. Если в пекле остались безлюдные места, значит, ещё не всё потеряно. Впрочем, это место — скорее, исключение из правил. Подземелья всегда пустые: детям в вагонах не до них. А мне — мне наверх, и там ждёт мой кэб.

Быстрыми шагами поднимаюсь по лестнице, легко проскальзываю к выходу. Вот и возничий. Аккуратный камзол, густой белокурый парик, чистая свежая бледная маска. Ног у него нет — накрепко врос в своё сидение, чтоб от работы не отвлекался. Наверное, при жизни работал таксистом.

Дохлые клячи смирные, только спины напряглись, ожидая кнута.

— Платим кармой или усладами? — это ехидный голос из-под маски.

— Кармой, — быстро ответила я и протянула руку.

Возничий кивнул, коснулся моей ладони. Я ощутила лёгкое жжение, вздрогнула. Оно всегда так. Когда ты платишь кармой, душа получателя принимает на свой счёт доброе дело и повышает свои шансы на искупление. В ответ человек обязуется исполнить твоё поручение, соглашаясь с грехом рабовладения.

Я села в кэб. Раздался шумный удар хлыста, повозка тронулась.

Под колёсами раздался скрежет зубов лиц на камнях брусчатки, а в ночном небе клубился лёгкий серый туман.

Вскоре проступила аллея фонарей, что сияли то алыми, то лазурными огнями: мы приближались к назначенной цели.

А вот и дом божий. Широкая оградка, высокие стальные ворота, статуи мучеников в саду на паперти. Наверное, эти скульптуры — единственные святые в сём храме. Трудно представить место более порочное, чем церковь, переоборудованная под бордель. Убранство оставили прежним, а порядки сменили. Здесь не читают проповеди о любви, здесь её культивируют.

У главных дверей меня встретила девушка.