— Где же тут посидишь? Был бы хоть «Малый Верманский».
— «Малый Верманский» — это только мечта.
— Которой уже не сбыться, — заключил другой.
— В баре Шварца тоже не худо было.
— А в «Ганимеде»?
— А в «ОУК»?
— Ребята, ребята, хватит! А то просто заплачешь.
— Вот именно, потому и нечего выть: черт в аду не пропадет, а Слокенберг в Швеции тем более. Я знаю тут одно такое местечко, что лучше не придумаешь. Правил без исключения не бывает.
— Ну, говори!
— Ну, так знайте, что не каждый найдет то, что может найти Слокенберг.
— Ты совсем не любишь хвастать.
— Да я не хвастаю, а говорю: пошли в «Мону Лизу»!
— В «Мону Лизу»! В «Мону Лизу»!
Слокенберг не лгал. В «Моне Лизе», которая помещалась в подвале какого-то дома на Кунгсгатан, обычно собирались студенты. Тут скорее можно было договориться о каком-либо исключении из правил, чем в других ресторанах. Разумеется — за кроны. Но если уж теленок родился, то и молоко найдется. Слокенбергской компании отвели отдельный кабинет.
Они пили и пели, забывая о том, что находятся на чужбине. Постепенно возникала атмосфера рижских корпорантских шабашей. Под утро вместо песен раздавались лишь отдельные истошные визги. Кое-кто клевал носом. Иной по старой привычке сполз под стол и погрузился там в беспокойный сон.
Слокенберг охмелел быстро, но не сник. Только по затуманенному взгляду видно было, что он уже ничего не соображает.
— Теперь должно что-то произойти. Руйенский пастор непременно что-нибудь выкинет, — сказал какой-то корпорант.
И произошло.
— Что делают архангелы, когда напиваются? — воскликнул Слокенберг, выйдя на середину комнаты и размахивая руками.
— В дудку дуют.