На восьмой день Аконт рано утром поднялся на палубу с тем, чтобы снять ящики, поставленные при выходе из гавани, и был поражен каким-то шумом, раздававшимся над головой. Он поднял глаза кверху — и застыл от неожиданности. Над яхтой кружил аэроплан.
Вахтенный уже доложил об этом капитану, капитан — Максу, — и оба выходили на палубу в тот момент, когда Аконт далеко назад закинул голову.
Аэроплан кружил, снижался. С какой целью? Он спустился настолько низко, что можно было различить сигнализацию флажками. Теперь видно было, что это гидроплан.
— Свои. Ловите записку.
И к ногам Макса упал тяжелый предмет. Его быстро подняли. Это была металлическая коробочка. В ней записка. В записке написано:
«Мы летим в район острова Ло-Хо спасти „Разведчика“. Очевидно, вы оттуда — других судов мы не встретили в этом районе. Не видели ли „Разведчика“? Какое направление? Сигнализируйте флажками».
Тем временем, шум аппарата привлек на палубу все свободное население яхты. Человек впервые в жизни увидел аэроплан, а Лора легла на спину, закрыла лицо руками и согласилась открыть глаза только тогда, когда стихли звуки пропеллера.
По распоряжению Макса, капитан сигнализировал:
«„Разведчик“ — на острове Ло-Хо. Направление норд-ост. Будьте осторожны при посадке».
Гидроплан сигнализировал благодарность. Пилот стал забирать высоту и через несколько минут превратился в маленькую точку с тем, чтобы совершенно исчезнуть в следующую минуту.
Человек еще долго стоял на палубе, словно зачарованный, и слушал рассказ Аконта о достижениях авиации. Лора, как только стих шум, стремглав бросилась в каюту и зарылась с головой в подушки.
Все ушли с палубы, и Аконт подошел к своему ящику — осторожно приоткрыл крышку. Прекрасно проделана исключительная работа. Он опустил крышку, но что-то, по-видимому, попало в шарнир. Крышка не закрывалась — он обошел аппарат сзади, поскользнулся и упал за борт.
К концу следующего дня аэроплан достиг острова. Надо было снизиться. Подступы к морю были в подводных скалах. Два-три круга, сделанные вокруг острова, не дали ничего положительного. Сверху, в бинокль, можно было разглядеть какое-то судно, лежавшее на боку.
Приближалась ночь, надо было как-нибудь решить вопрос о спуске.
Пилот сузил диаметр кругов и на третьем — увидел ровную водную поверхность внутри острова. Это было прекрасное место для спуска. Суживая круги, аэроплан сел на воду в тот момент, когда солнце скрылось. Быстро наступила темнота. На этой водной поверхности они заночевали.
Утром внимательно осмотрели окрестности. Нигде не видно было подступов к берегу. Они медленно двигались вдоль скалистого берега. Скалы и скалы, уходившие прямо в водную глубину. Лишь в одном месте пологий спуск. Пилот изменил направление и взял курс на спуск. На него пахнуло теплом. Дальше стало настолько жарко, что пришлось дать задний ход. Сколько раз ни повторялась попытка подойти к берегу, каждый раз приходилось отступать. Ни пилот, ни бортмеханик, ни корреспондент американской газеты, бывший на борту гидроплана, не могли объяснить, в чем дело. В этих бесплодных попытках они провели весь день, а на утро решили пройти противоположным берегом. Как только пропеллер попал в полосу тепла — он обуглился. Пилот инстинктивно отдернул руки — но поздно. Они уже обожжены. Отдергивая, он машинально дал задний ход — и это спасло остальных.
Теперь положение стало безнадежным. Аппарат без пропеллера, а у пилота руки обожжены настолько, что для работы не годны — малейшее прикосновение вызывало сильнейшие боли.
Как быть? Начали пускать ракеты, стрелять в воздух. Население острова уже третьего дня приметило аэроплан, а сейчас ракеты и стрельба убедили с несомненностью в присутствии новых людей на острове.
Надо было соединиться с ними во что бы то ни стало. Пошли в направлении звуков. Дети Человека знаками объяснили, что туда идти запрещено. Но экипаж «Разведчика» ничего не мог понять. Эти предосторожности тем более казались бессмысленными, что в том направлении шла дорога. Двинулись — дошли до поворота — стало тепловато, дальше еще теплее, еще несколько шагов и двигаться уже нельзя было.
Инженер, шедший впереди, остановился и выругался.