Сахаар, крадучись, пришла на звук и уже было приготовилась разразиться очередной злобной тирадой, но при виде внука задумчиво скрестила костлявые руки на груди. Внимательно обвела взглядом темные круги под его глазами, растрепанный пучок и слегка ссутуленные плечи.
– Тяжелый день? – без малейшего сочувствия в голосе хмыкнула она.
– Много работы, – хрипло ответил Ник и повернулся ко мне. – Ты закончила?
Я с облегчением кивнула и отложила двадцатую по счету миску в сторону.
– Отлично. Тогда идем. Я ужасно голоден.
У меня в животе громко и требовательно урчало еще с обеда, но хозяйка дома в эти моменты искусно притворялась глухой. Впрочем, предложи она мне хоть что-нибудь, я бы все равно отказалась. Мне не хотелось наглеть и требовать больше того, что мне уже давали.
– Больше не приходи, – предупредила меня старуха.
– До завтра, Сахаар, – с улыбкой попрощалась я и поспешно проскочила мимо Николаса, который придерживал для меня дверь.
Мне нестерпимо хотелось взглянуть на небо.
Сегодняшний закат был едва ли не прекрасней того, которым я любовалась вчера. Нежно-розовое свечение пробивалось из-под насыщенных облаков цвета шалфейных лепестков.
– Здесь всегда так. К этому невозможно привыкнуть.
Николас устремил взгляд вверх, и в его глазах отразилась крошечная копия неба. Выбившиеся темные пряди лезли ему в глаза и цеплялись за длинные ресницы, но он либо не замечал этого, либо был слишком утомлен, чтобы убрать их. Он посмотрел на меня из-под полуопущенных век.
– Как прошел день?
– А как еще он может пройти с твоей милой бабулей? – проворчала я.
Николас широко ухмыльнулся, отчего на щеке показалась ямочка.
– Должно быть, чудовищно. Хотя вы, кажется, поладили.
Я хмыкнула.
– Не верю, что такое вообще возможно.
– Многие пытались, – с наигранной серьезностью сообщил он.
– Боюсь, я не захочу услышать, что с ними случилось.