Идеальная ложь

— Я хочу, чтобы ты запомнила наше первое Рождество, — шепчет он мне на ухо.

В то Рождество Дэнни напомнил мне, как глупо испытывать чувство вины за то, что я продолжаю жить.

Он приготовил мне свое коронное блюдо — омлет и тост с корицей, а потом вручил подарок, завернутый в упаковку изумительной красоты. Выясняется, что он купил дорогущий кашемировый шарф зеленого цвета, идеально подходящий к моим изумрудным глазам и черным волосам. К одиннадцати часам мы успеваем выпить бутылку шампанского. Потом отправляемся ужинать в закусочную «У Макналли» в обществе ее владельца и нашего друга Бада — еда вполне пристойная, а может, нам просто так кажется, потому что мы пьяны. Потом возвращаемся домой, догоняемся парой коктейлей, а затем Дэнни заваливает меня прямо на полу под елкой. Так мы выясняем, что имеют в виду те, кто уверяет, что еловые иголки могут забиться куда угодно.

Воспоминания. Счастливые воспоминания.

От них я дергаюсь, как от удара током.

Приезжает Карла. Она садится рядом со мной — копна блестящих темных волос и очень недешёвый костюм, который она бы в других обстоятельствах не надела. От нее веет холодом с улицы и ароматом яблок.

— Блузка отлично на тебе сидит, — говорит Карла, застегивая на мне пуговицу и заводя локон волос за ухо. Она хочет создать образ приличной девушки. Специально ко мне заехала вчера, чтобы завезти одежду. Велела взять себя в руки, чтобы я не выглядела так, словно мне надоело жить. А еще сунула в ладошку медальон с изображением Девы Марии, но я отказалась его взять. Если верит в Бога, пусть сама ему и молится. А я верю в правосудие. Даже не знаю, кто из нас двоих в данном случае заблуждается больше.

Когда я впервые оказалась в кабинете Карлы Дельгадо, приехав в Патчог, я не знала, чем закончится наш разговор. Через час беседы я убедилась — в том случае, если меня когда-нибудь загонят в угол, я хочу, чтобы рядом со мной была именно она. Ей тридцать пять, она всего на три года старше меня, но сейчас все складывается так, что очень многое в моей судьбе зависит от нее.

Я не могу положиться на свою семью.

Понятно, на что они привычно рассчитывают.

На правосудие.

Они не понимают, что в Штатах все иначе. Им невдомек, сколь несовершенна здешняя судебная система.

— Готова? — спрашивает Карла.

— Нет, — честно отвечаю я.

Она внимательно на меня смотрит. Она знает — когда нужно, я встану и войду в зал суда.

Последние семнадцать месяцев мне не хочется жить, а я все-таки нахожу в себе силы, с трудом переставляя ноги, идти дальше.

Она уходит, сказав, что меня сейчас позовут.

Когда я захожу в зал суда, его размеры изумляют меня.

Он маленький, я бы даже сказала — крошечный. Стены, отделанные деревянными панелями, ряды скамеек, как в церкви, свидетельская трибуна, судейское кресло и столы сторон защиты и обвинения.

Краешком глаза где-то на задах зала я замечаю кое-кого из бывших сослуживцев Дэнни. Я узнаю их, даже несмотря на то, что сейчас они в гражданском, а не в форме. Тила коллеги и друзья.