Мой механический роман

Нилам пристально смотрит на нас обоих, пока мы ускользаем, и Бел тяжело вздыхает, словно не дышала последние полчаса.

— Она ненавидит меня, — бормочет она.

— Она ненавидит всех.

— Да, но вроде бы особенно меня.

Нилам, похоже, особенно раздражается из-за Бел, но надо признать, что это похоже более сложно.

— Игнорируй ее. Она просто завидует.

— Чему она могла завидовать?

Много вещей.

— Я не знаю. Твоей пикантной обуви.

Сегодня на Бел розовые резиновые сапоги. В ее защиту нужно сказать, что сегодня дождь, но только такой, какой бывает в Лос-Анджелесе, то есть не очень сильный.

— Они, — говорит она, — практичны. Практически марксистские.

— С точки зрения чего, справедливого разделения труда? Попробуй еще раз, Бель Канто.

— Тьфу, я имел в виду, что они пролетарские. — Корчит она мне рожу.

— Кто-то хорошо сдал экзамен по углубленному курсу государственного управления, я так понимаю.

— Как обычно, — говорю я. Она резко толкает меня локтем в ребра, и я слегка её толкаю.

— Что здесь происходит? — говорит она, скрипя резиновыми сапогами, и становится на колени рядом с Дэшем. — Они похожи на кучу мертвых воздушных шаров.

— Правильно, — подтверждает Дэш, театрально добавляя: — Они пали в бою.

— Минута мира для их бессмертных душ, — говорит Бел, прижимая одну руку к груди.

— Ребята, вы такие странные, — бормочу я, и, хотя здесь не нужно ничего делать, я запрыгиваю на стол рядом с Дэшем.

— Эй, ребята, вам нужны билеты на танцы? — спрашивает Лора, внезапно появляясь позади меня затаив, дыхание от энтузиазма. — Джейми нужна была моя помощь в их продаже, — добавляет она извиняясь, потому что Лора прекрасно понимает, что большинство людей в этой комнате даже не задумывались о перспективе посещения школьных танцев, и большинство из них не способны к человеческому взаимодействию.