Четыре месяца назад она сказала мне, что любит меня. Что все время ставила меня в один ряд со своими детьми. Так что я это знал. Но теперь я и правда все осознал.
Я попробовал заговорить несколько раз, но издал только писк, а затем ворчание. Я хотел сказать «да». Уже почувствовал это «да». Пикси заполонила мои мысли, и я ощутил, что предаю ее, бросаю. Прошли годы, но в моей голове она по-прежнему оставалась моей семьей. Я хотел бы, чтобы она была здесь. Хотел бы, чтобы она всегда была со мной.
Ронна выдохнула, и Майк потрепал ее по плечу.
Я должен уважать этих людей. То, что они сделали: уже имея трех своих детей, приютили подростка, который мог пойти любым путем. Я должен был стать для них семьей, и я хотел этого. Даже если поступал эгоистично.
– Было бы потрясающе.
Я сжал руку Ронны, и она ахнула, притягивая меня в объятия. Майк присоединился к нам, касаясь мокрыми волосами.
Они продолжали говорить что-то важное, но я ничего не слышал из-за того, что был ослеплен чувством. Они любили меня. Они действительно любили меня.
Тедди начала планировать вечеринку примерно через тридцать минут после нашего разговора с Ронной и Майком в гостиной. Дети тоже обняли меня. Мои сестра и братья. В ту ночь я лег спать с улыбкой. И оставил свою дверь открытой, чтобы еще больше ощущать себя частью семьи. Они решили усыновить меня, несмотря на то, что до того, как я стану официально взрослым, осталось шесть месяцев. Они хотели, чтобы я отмечал с ними Рождество, День благодарения, свадьбы и похороны. Когда Остин в полночь выскользнул из своей комнаты, чтобы покурить, он заметил, как я улыбаюсь, и постучал в дверной косяк.
– Привет, лютик. Или Братан-лютик. Как, черт возьми, ты себя чувствуешь?
Он сел на край моей кровати.
– Отлично. Чертовски отлично. – Я посмотрел на его руки, сигареты у него не было. – В чем дело? Ты бросил?
– О Боже, только не это… Твою мать. Ну да, я бросил. Надоело, что объем моих легких как у престарелой колибри. Бесит. Наверное, прямо сейчас я бы лучше проглотил кактус вместо сигареты.
Он сжимал и разжимал кулаки.
– Что ж, как твой почти официальный брат, я буду рад вдарить тебе, если вдруг захочешь покурить.
Я сел.
– Серьезно? У тебя руки как стволы деревьев и ладони огромные. Ты же вышибешь всю привлекательность из моего лица.
– Ни у кого не хватит сил на это, – подразнил его я.
– Точно, вот почему ты мой любимый брат.
Он оттолкнулся, повернувшись спиной к изножью кровати.
– О, твой любимый брат? Отлично. Я все расскажу маме.