Утопая в звёздах

Я заметил, как его лицо и грудь дрогнули от моих слов. И ощутил вкус победы. Его новый страх был тем, чего я с нетерпением ждал. Я посмотрел на миссис Джозефину.

– Эта бумажка ведь не вернет меня домой, к моей настоящей семье? Вам уже пора идти. Темнеет, и в этом районе бывает неспокойно.

Я подошел к двери и придержал ее открытой.

У этой женщины была душа. И наверное, было несправедливо обращаться с ней так. Она видела, откуда меня забрала. Из прекрасного дома, из любящей семьи. А теперь вернула сюда. Может быть, мысли обо всем этом и помешают ей уснуть, но я был вымотан. Мне пришлось со многим столкнуться сегодня вечером, и она – последняя дверь, которую нужно закрыть и потерять всякую надежду на то, что получится остаться в приемной семье и видеться с ними, по крайней мере до тех пор, пока мне не исполнится восемнадцать. Тогда я смогу их навещать по закону.

Я не собирался убегать. Не собирался ввязываться в неприятности, чтобы меня снова не забрали. Шесть месяцев – такова была цена. Возможно еще и за то, что я был плотью и кровью Брюса.

Она пожала мне руку и заверила, что будет на связи.

– Не переживайте. Все будет в порядке.

Когда она вышла за дверь, Брюс попытал счастья, хлопнув меня по плечу.

– Мой мальчик. У нас все будет хорошо.

Я согнул руку в локте и схватил его за запястье, затем закрыл дверь и повернулся к нему.

– Что будет, если бить ребенка всю его жизнь? А затем настоять на том, чтобы он вернулся, правда, ребенок уже на полторы головы выше тебя и теперь может бить тебя каждую чертову ночь?

Я дернул рукой, избавляясь от его прикосновения.

– Гейз, я твой отец.

Он выглядел сбитым с толку. Динамика власти в наших отношениях сильно изменилась.

– По крайней мере, ты получил то, что хотел. Все остальное – куча дерьма. Где Пикси?

Я пошел обратно в свою комнату, он последовал за мной.

– Так вот чему тебя научили эти богатые придурки? Проявлять неуважение ко мне? Ругаться на женщин? Посмотри на себя. Они купили тебя, парень? – взбесился Брюс.

Я повернулся к нему и стал рассматривать. Пробежался по деталям, которые мое подсознание зафиксировало с тех пор, как я был ребенком. Его глаза были ясными, руки не дрожали. От него не так уж плохо пахло.

– Ты в завязке? Уже год или около того? Проходил мимо «Таппса»? Когда тебе было грустно, или радостно, или в пятницу? Когда злился на правительство из-за налогов или на женщин за то, что они тебе отказали? Потому что при правильном сочетании всего этого ты снова начнешь пить. Ты никогда не будешь трезвым. Но вот кое-что новенькое: знаешь, что будет, если решишь, что единственный способ унять гнев – это ударить меня? О, тебя ждет самый большой сюрприз в твоей гребаной жизни. Я похож на тебя больше, чем ты думал.

Я толкнул его в грудь, он отшатнулся назад. А затем я захлопнул дверь у него перед носом.