Двуликие

– Знаю, – ответил Роберт. – Пора бы вам всем уже понять, что я здесь не впервые.

И он, затаив дыхание, прошел в кабинет. Не дожидаясь приглашения, подвинул к себе кресло и сел, стараясь держаться свободно и с чувством собственного достоинства.

– Итак, зачем же ты принес такое беспокойство в мое королевство? – неприязненно спросил король.

Он весь пылал яростью, которую Роберт ясно уловил с первых слов.

– Истинный принц сразу бы вернулся домой, а не прятался в Заморье. Стало быть, ты не принц, – продолжил Джеральд.

– Зачем же мне возвращаться в место, где меня и мою мать пытались убить?

Король надменно улыбнулся:

– Убить? С чего ты это взял?

– А зачем же меня столкнули в море?

Роберт вспомнил, как стоял на палубе, а корабль качался на волнах. Он то вздымался вверх, то наклонялся вниз, словно танцевал на воде. Море клокотало, пенистые гребни волн злобно бились о борта, разлетаясь на тысячи леденящих брызг, и маленький принц завороженно любовался буйством природы. Он в первый раз видел шторм. «И, надеюсь, в последний», – думал он теперь, но тогда, в детстве, эта картина очаровывала. Детство принца закончилось тогда, когда грубая рука схватила его за плечо и толкнула за борт. Роберт перелетел через скользкие деревянные перила, почувствовал невесомость и отчаянно замахал руками и ногами, пытаясь задержаться в воздухе. Он не слышал всплеск, который, как ему казалось, должен сопровождать падение в воду. Слышал лишь крик матери и собственный крик. Соленая вода забилась в рот, в глаза и в нос, волны легко укрывали его собой и переворачивали в воде, пока Роберт беспомощно пытался глотнуть воздуха, и стихия, так восхищавшая пару минут назад, сразу стала ему ненавистна.

Роберт не помнил, как его вытащили, в тот момент он был без сознания. Его тормошили, чтобы привести в чувство, а он не мог ни говорить, ни двигаться. Только дышать. Мальчик лежал на дне лодки и оглядывал два темных силуэта, которые возвышались над ним. Один силуэт принадлежал матери Роберта. Королева откинула капюшон плаща и склонилась над сыном, потрогав его за лоб.

«Сынок!» – произнесла Эмилия, и слезы у нее покатились по лицу еще сильнее. Роберт тоже заплакал, мать наклонилась, чтобы обнять его, ведь несколько минут назад она думала, что потеряла своего мальчика. Только убедившись в том, что сын дышит, она разжала свои объятия и, завернув мальчика в одеяло, прижала к себе, а он уснул, согреваемый ее теплом. Во сне Роберт видел черноволосую девушку: она мягко коснулась его плеча, спросила имя и сказала, что калледионскому принцу рано умирать.

– Что за вздор! – рассмеялся король. Он смеялся очень чисто и естественно, но вена на его шее взбухла и запульсировала. – Кому и зачем вздумалось бы убивать тебя?

– Вы действительно хотите, чтобы я назвал имя вслух? – Роберт бросил на короля взгляд, полный невысказанных обвинений и уверенности в своей правоте.

– Говори, если не боишься, – ухмыльнулся Джеральд.

– Бояться должны вы, а не я. Это вы приказали убить меня. Я не ваш сын, и оттого вы возненавидели меня и мать. И поэтому вы заперли меня в башне, хотя знали, что я не вру, что я – тот самый пропавший мальчик, – отчеканил принц, и мстительным огнем блеснули его сине-голубые, как кристалл азурита, глаза. Именно с них все началось.

Однажды кареглазый Джеральд посмотрел на свою кареглазую жену, на своих кареглазых детей и на голубоглазого Роберта и потребовал объяснения такой неувязки. Эмилия пыталась оправдаться случайностью, чудом или голубыми глазами своих далеких предков, но в конце концов устала отпираться и призналась в измене. Король разъярился. Он решил изгнать жену и чужого сына из Калледиона, а Эмилия не стала сопротивляться. Они договорились, что она уедет вместе с мальчиком в Заморье, а через время Джеральд объявит, что они отправились в путешествие и, к несчастью, погибли в пути. Только вот Заморье никогда не привлекало королеву, и она втайне написала Анне Мельден, с которой дружила до замужества, письмо с просьбой о помощи. Анна Мельден решила, что эту историю она когда-нибудь сможет обернуть против Джеральда, поэтому в помощи не отказала. Она даже послала своего человека оберегать Эмилию и маленького принца по пути в Дакхаар. И не зря. Оскорбленный Джеральд решил, что одно лишь изгнание не искупит вину неверной жены, и подослал убийцу.

Король не стал отпираться:

– Если ты все знаешь, зачем вернулся? Ты же понимал, что я тебя не приму? Зачем мне держать в доме, рядом с моими родными детьми, плод измены?

– Потому что никто не знает об измене. Для всех я – законный принц, и я буду требовать всего, что положено принцам. Я не отступлюсь от своих прав.