Шифр Данте

Персис снова смогла дышать. Кто-то поднял ее и усадил, и она стала жадно хватать ртом воздух.

Другой мужчина, сев перед ней на корточки, обеспокоенно вглядывался в ее лицо.

Она сфокусировала на нем взгляд и застыла от потрясения.

– Персис? – спросил Зубин Далал. – Ты в порядке?

32

– Это уже привычка. Плохая. – Сет смотрел на Персис со смесью сочувствия и раздражения.

Следующим утром, в восемь часов, Персис – с острой головной болью и отекшим горлом – сидела в кабинете Сета. Глотать было тяжело, разговаривать – тоже.

Она только что пересказала события прошлой ночи, неотвязно крутившиеся у нее в голове, болезненные, как свежая рана.

Через несколько секунд после появления Зубина Далала она поднялась с пола и склонилась к своему противнику.

Зубин ударил его дубинкой по голове.

Но мужчина не просто лежал без сознания. Он был мертв.

Значит, глаза ее все-таки не обманули. Она не промахнулась, и второй выстрел действительно попал нападавшему в грудь. Каким-то образом мужчина не сразу упал, а продолжал бороться на приливе адреналина.

Но в конце концов пуля сделала свое дело.

Тяжело дыша, Персис опустилась перед телом на колени, потянулась к лицу нападавшего и сорвала с него балаклаву.

У нее вырвался изумленный вздох.

Перед ней лежал англичанин, Джеймс Ингрэм.

Теперь, когда она сидела в кабинете Сета, вопросов становилось все больше.

Почему Ингрэм за ней следил? Почему напал?

Это было бессмысленно.

Ингрэм был писателем, но никакая история не стоила того, чтобы совершать такие поступки. Если только… Мог ли Ингрэм быть сообщником Хили? Если Хили его предал… Это бы многое объяснило, в том числе то, почему Ингрэм месяц назад вдруг появился в Бомбее.