Полночь в Малабар-хаусе

Патнагар умолк, глядя на Сета с нескрываемой враждебностью.

Шукла повернулся к Персис.

– Удачи вам, инспектор. Уверен, наши пути еще пересекутся.

Как только они ушли, Сет рухнул на свое место и, взяв со стола бутылку, налил себе виски.

– Все еще не собираешься пить?

– Зачем они приходили? Вы же сказали, что они не собираются вмешиваться?

– Я сказал не это, – возразил Сет. – Я сказал, что они не хотят рисковать. Собственно, чего ты ожидала? Ты носишься по городу и шумишь, как слон в посудной лавке. Естественно, этот шум привлекает внимание.

– Но, чтобы высказаться, ему вовсе не обязательно было являться в Малабар-хаус.

– Видела когда-нибудь, как тигр метит территорию? В нашем случае Шукла и есть такой тигр. И, если мы не будем осторожны, он нас сожрет.

– Но я все еще не понимаю. Если он так обеспокоен, почему не передаст дело Патнагару?

– Потому что Шукла этого не хочет. Если он отдаст дело Патнагару и Патнагар потерпит неудачу, разгребать последствия придется Шукле. А вот если неудачу потерпишь ты, тогда Шукла может спокойно умывать руки.

Персис вздохнула. Был только десятый час, а она уже чувствовала себя опустошенной. Еще в академии она наслушалась историй о внутренних разборках, которые подрывали работу индийской полиции. И все же, одно дело – просто знать, и совсем другое – столкнуться с этим лицом к лицу.

– Правда, Патнагар этого так не оставит, – мрачно добавил Сет. – Боюсь, ты нажила себе врага.

– Но я с ним даже не говорила ни разу!

– Патнагар – традиционалист. На женщин он глядит так, что вокруг него молоко скисает. И он считает личным оскорблением уже сам факт твоего существования. А теперь представь, что будет, если ты добьешься успеха?

Он остановил стакан у подбородка.

– Единственное, чего я не могу понять: как, черт возьми, они прознали о деталях твоего расследования? Патнагару было что сказать еще до того, как ты появилась. Они знали все, что ты уже сделала и что еще будешь делать. Боюсь, инспектор, в вашей команде завелась крыса.

Покинув кабинет Сета, Персис направилась прямиком к столу Обероя. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и, самодовольно ухмыляясь, покуривал сигарету. Персис почувствовала, что в ней, как вода в чайнике, вскипает ярость, да так, что, казалось, верх ее черепа вот-вот взорвется. Но у самого стола Обероя ее перехватил констебль Субраманиум.

– Мадам, – сказал он, – вас хотят видеть.

Персис оторвала гневный взгляд от залаченного затылка Обероя.