– Кто?
Субраманиум протянул ей карточку.
Взгляд Персис упал на рамку на ее столе. «Как бы прекрасно зачисление в штат женщины ни иллюстрировало прогрессивные идеалы нашей молодой республики, комиссар, увы, не учел, что женские интеллект, темперамент и моральный дух уступают и всегда будут уступать мужским». Автором этого шедевра был именно Чанна.
– Скажи, что меня нет.
– Боюсь, уже поздно, – виновато отозвался Субраманиум.
– Тогда – что я себя плохо чувствую.
Субраманиум открыл было рот, но передумал. Повернувшись на каблуках, он направился к двери.
Это вмешательство ослабило ее боевой дух.
Она упала на свой стул и уставилась испепеляющим взглядом в точку между лопатками Обероя. Он был живым воплощением бездумного женоненавистничества, которое продолжало господствовать в индийском обществе. Но почему он решил действовать за ее спиной?
В такие моменты Персис острее всего ощущала свое одиночество. Конечно, она стала первой женщиной-полицейским в стране, но факт оставался фактом: она по-прежнему оставалась
Тут на нее упала тень. Она повернулась и увидела высокого грациозного мужчину, одетого в белый пиджак Неру с воротником-стойкой. Его волнистые черные волосы блестели, на верхней губе красовались усики. Субраманиум плелся следом, взволнованно размахивая руками.
– Инспектор Вадиа, – Аалам Чанна протянул ей руку. – Рад познакомиться.
Персис вскочила на ноги.
– Я, кажется, просила сказать, что мне нездоровится.
– Это займет всего минуту, инспектор. Можно мне называть вас Персис?
– Нет, нельзя.
Чанна невозмутимо улыбнулся.