Теорема сводных

– В норме… – протягивает медсестра.

– Просто сложный день… И тут так душно…

Мама берется кончиками пальцев за кофту и начинает обмахиваться отрывистыми движениями.

– Давайте выйдем на свежий воздух? – предлагает Мария-Луиза, и мама соглашается.

Мы с Гансом стоим неподвижно и смотрим, как мама, опираясь на Марию-Луизу, медленно идет ко мне.

– Я останусь здесь, – твердо говорю, пытаясь остановить льющиеся слезы.

– Хорошо, – мягко отвечает она.

И они с моей подругой удаляются прочь. Медсестра идет дальше по своим делам, а мы с Гансом остаемся вдвоем.

Я усаживаюсь на диван, парень начинает расхаживать из стороны в сторону. Складывается впечатление, что нам обоим неуютно оставаться наедине. У меня в голове возникает столько вопросов без ответов, что молчание кажется совершенно невыносимым.

– Почему ты спас Тео? – спрашиваю я, зная, насколько они друг друга ненавидят.

– Странный вопрос, – говорит Ганс, кидая на меня грустный взгляд.

– Ты же ему всегда желал смерти, – тихо произношу я, шмыгая носом.

– Это я не со зла.

Ганс медленно подходит ко мне и садится рядом. Он опирается локтями о колени, сложив руки в замок.

– Я не мог оставить его умирать там, посреди шоссе. Я не такая скотина, как ты думаешь.

– Почему вы с Тео перестали дружить?

Ганс нервно сглатывает. По всей видимости, эта тема для него – очень больная.

– Мы все вместе дружили. Моя сестра, он, я и все остальные ребята. И я всегда был полным идиотом, над которым можно издеваться вечно.

Ганс тихо выдыхает. Видно, что ворошить прошлое ему совершенно несладко.

– В последнем классе старшей школы меня перевели в другую школу из-за неуспеваемости. Мы часто виделись, но Теодор начал дружить с Финном. Они жили ближе друг к другу, чем мы с Теодором, да и увлечения у них более схожи. Тогда я принял для себя решение стать лучше, чтобы меня не считали полным дебилом.