Королевство изгнанных

22
18
20
22
24
26
28
30

– Отличная штуковина, не правда ли? – Винн постучал по стеклу, и Уинноу закрыла уши. – Еще один мой эксперимент, который ты, вероятно, не одобришь. Но не волнуйся. Это ненадолго. Царство зверей призовет ее в течение часа. Я просто хотел убедиться, что она не ускользнет раньше времени.

Он передал позолоченную клетку одному из своих приспешников. Стекла увеличивали страх Уинноу, а ее широко раскрытые глаза грозили разорвать меня на миллион кусочков.

– Вообразите мое удивление, когда она появилась в моих покоях с вашим точным местоположением, – Винн покачал головой. – После того как ты украла моего Скорпекса и убила мою Фемзи, я не знал, что делать дальше. Я не мог послать еще одну тварь на тот случай, если твое обаяние каким-то образом снова разорвет связь, и я знал, что ты не останешься в Ортега-Ки надолго.

Гнев разжигал огонь в моих венах, и слабые тени, просачивающиеся из моего тела, отчаянно пытались окутать меня.

Стоя спиной к Лине, Винн одарил меня самодовольной ухмылкой.

– Но, в конце концов, решение прямо-таки пришло само собой. Нок желал этого.

Мой мир похолодел.

Голос Лины дрогнул.

– Нет, это его гильдия. Он должен был сдаться…

– А ты не подумала, что он может солгать?

Улыбка Винна стала еще шире, и вены на моей шее вздулись, когда я попытался закричать. Все это неправда. Но я заметил проблеск сомнения в обиженном взгляде Лины.

Винн вытащил тяжелые металлические кандалы из одежды и защелкнул их на запястьях Лины. Она даже не сопротивлялась. А безучастно и разочарованно смотрела.

Он убрал с ее лица выбившуюся прядь волос.

– Взгляни на факты. Он загадал желание, и вот ты здесь. Снова в моих руках.

Слезы бесконечно текли по ее лицу, глаза молча обвиняли меня во всем, я это видел.

Лицемер.

Мерзавец.

Обманщик.

– Лина, – прохрипел я, чувствуя, как жесткая тяжесть магии гравитационной твари грозит разорвать мои голосовые связки до беспамятства. – Я не знал. Клянусь всем, что имею.

Ее грудь тяжело вздымалась. Как я мог заставить ее поверить мне, когда мы оба знали, что ее самый большой страх – это снова оказаться жертвой в чьих-то руках?