– Нет, скажи. И скажи ей, что она тоже прекрасная подруга. И скажи ей, что мне жаль. Ее я, наверное, уже не увижу. Ну, до отъезда.
– А ты знаешь, когда уедешь?
Она отвернулась.
– Ну, может, через пару дней?
– Может, ты сможешь приезжать и жить у меня, – отчаянно предположила я.
Сьюзан вслух рассмеялась:
– Да уж, твои родители будут в восторге.
Она снова вздохнула, но на этот раз с улыбкой:
– Признай, Кэдс, что я официально безнадежный случай. Ходячая и говорящая ошибка.
Голос ее звучал жизнерадостно – и улыбка была веселой, но я заметила, как дрожит поднесенная к лицу рука.
– А вот и нет.
– А вот и да.
Я не успела возразить снова: она посмотрела на часы и поморщилась.
– Мне, наверное, пора.
– А почему тебе не остаться, пока не рассветет? – предложила я. – Зачем одной идти по темноте.
– Да все будет хорошо, – отмахнулась она. – А тебе нужно отдохнуть, я и так не давала тебе спать.
– Если ты пойдешь одна домой, я все равно не засну от беспокойства, – возразила я.
Она посмотрела на меня с неизъяснимым выражением на лице. Я не могла понять, злится она или грустит, взбесили ее мои слова или обрадовали.
– Ладно, – сказала она наконец. – Но только если ты пообещаешь, что поспишь. Ты ведь заснешь, да?
– Я и так уже засыпаю, – сказала я, моргая.