Я села на колени и склонилась, чтобы обнять ее. Когда мы разжали объятия, я увидела у Сьюзан на шее тонкую цепочку с кулоном в виде крошечной птички.
– Как красиво! Подарок на Рождество?
Сьюзан улыбнулась.
– Спасибо! Да. От мамы. – Она опустила взгляд на птичку. – Это голубь. Что-то вроде обещания, понимаешь? Значит, ну, типа новое начало.
Вид у нее был такой довольный, что я ощутила в горле комок.
– Это теперь моя самая любимая вещь на свете.
Рози отбросила пульт на подушку и повернулась к нам.
– Значит, все прошло хорошо? – жизнерадостно спросила она. – Ну, с мамой?
Сьюзан опять замкнулась. Она отвернулась от нас и, сцепив пальцы в замок, сложила их на коленях.
– Мне правда не хочется об этом говорить.
Рози пожала плечами.
– Ну ладно. Кулон все равно миленький. И обещание, а? Это ведь хорошо?
– А как твое Рождество? – спросила Сьюзан в ответ.
Голос ее звучал резко, и вопрос вышел каким-то враждебным.
– Видимо, лучше, чем у тебя, – закатила глаза Рози. – Что, мне повиниться за это?
Я сидела, сжимая фоторамку, и молча наблюдала за ними. Рози вела себя как обычно: саркастичная, едкая, но со Сьюзан явно что-то было не так. Она смотрела на Рози ледяным взглядом.
– А другие подарки тебе подарили? – спросила я, пытаясь хоть немного разрядить обстановку.
Сьюзан тут же повернулась ко мне.
– Господи, Кэдди, что во фразе «не хочу об этом говорить» тебе непонятно?
– Эй, – резкий голос Рози прорезал комнату. – Со мной ты сколько угодно можешь быть стервой, но с Кэдди так разговаривать не надо.