Парень моей подруги. Запрет на любовь

Он снова хохочет и отпускает меня.

— Давай помогу. — Становится сбоку и протягивает раскрытую ладонь.

Осторожно вкладываю в нее пальцы, скольжу ладонью дальше, полностью опираюсь о его руку. Без посторонней помощи на скользкий капот не взобраться. Моя ладонь утопает в его. Почему-то в голове возникает сцена из фильма: Лектор гладит через тюремную решетку пальцы Кларисы (прим. — «Молчание ягнят», американский психологический фильм ужасов 1991 года).

Кое-как примостившись на свернутый плед, я осторожно откидываюсь спиной на лобовое стекло. Ничего, удобно. Соколов, в отличие, от меня, одним ловким движением забирается на машину и усаживается рядом. Наши плечи почти соприкасаются. Если отодвинусь — могу свалиться. Пару минут мы молча пялимся на вечерние огни, слушаем шум ветра.

— Выпьешь что-то?

— Нет.

— Почему?

— Потому что я не хочу быть здесь. Не хочу пить с тобой и разговаривать тоже не хочу.

Он молчит, а потом тянется рукой в задний карман джинс.

— Можно я закурю?

— Да, пожалуйста.

Несколько раз чиркает зажигалка. Он закрывает ее ладонью от ветра. Свет голубого пламени на мгновенье выхватывает из темноты его профиль: высокий лоб, нос с горбинкой, упрямый подбородок.

— Почему? — Слышу, как шипит сигарета. — Чем тебе здесь плохо? — Он по-бунтарски выпускает дым вверх и скрещивает ноги, тоже откидываясь на лобовое стекло.

— Потому что ты самовлюбленный, наглый, аморальный тип, который думает, что папины деньги…

— Хватит. — Резко перебивает меня Влад. — Ты слишком часто говоришь о деньгах моего отца. Что ты вообще обо мне знаешь, чтобы делать такие выводы? А, Марго?

— Я не знаю тебя, но вижу, как ты обходишься с девушкой, которая тебя любит. Ты манипулируешь, врешь, тешишь свое эго. Это игра для тебя, Влад, а люди — пешки.

— А я вижу, что тебя тянет ко мне. — Чувствую на себе его взгляд и поворачиваю голову к нему. — Ты краснеешь, волнуешься и трясешься от моих прикосновений, но выдуманные принципы не позволяют тебе этого признать. Ты лучше умрешь, чем согласишься с мыслью, что я тебя волную.

Шарю глазами по его лицу, но ничего не вижу: Соколов почти сразу потушил фары. Сигарета быстро тлеет в его руке.

— Марина. Тебя. Любит. — Жестко чеканю я, как старая, злобная бабка.

— Серьезно? Прямо любит? — Хмыкает он, слышу неприкрытый сарказм в его голосе. — Если ей не терпится поерзать по до мной, то это еще не значит, что она меня любит.