— Ха! Я рада, что тебя подводят глаза, — она щекочет место, куда упал поцелуй. — Уже редеют, вот тут.
— Время — крылатая колесница.
— Пытаюсь представить такой транспорт. И как он работает?
Он выгибается сильнее. В руке у ее ног бегуньи сжат бледно-зеленый «Питерс Эдишен» с гигантским черным словом на обложке:
БР МС
рассеченным ее идеальной рукой. Ниже — поменьше:
Ein Deu equiem[50]
Концерт — в конце июня. Она стоит на сцене с двумя сотнями других голосов, незаметная среди женщин, не считая того, что Дороти — одна из немногих, кто еще не поседел, и поет:
Итак, братия, будьте долготерпеливы до пришествия Господня. Вот, земледелец ждет драгоценного плода от земли и для него терпит долго, пока получит дождь ранний и поздний.[51]
Пение теперь — все. Очередное дело в веренице хобби, в которые она с силой ударилась, надеясь проводить неделю как можно продуктивнее. Плавание. Спасение жизни на воде. Рисование углем и пастельными красками. А Рэй тем временем удалился в крепость своего кабинета. Работает долго как никогда, в смутной надежде купить им второй дом — что-то прекрасней. Что-то окруженное если не природой, то хотя бы памятью о ней.
— Много репетиций.
Две двухчасовые репетиции каждую неделю — и ни одну она не пропустила.
— Там здорово.
Она готова уже несколько недель. На самом деле она так усердно репетировала дома, что может пропеть песню сегодня же от начала до конца, каждую партию.
— Точно не хочешь сходить? Нам не помешают басы.
Дороти поражает Рэя как никогда. И что она сделает, если он согласится?
— Может, осенью. На Моцарта.
— Хватает, чем заняться?
Так и поступают люди — решают свои проблемы в чужих жизнях. Он смеется.
— На данный момент — да. Расправляюсь вот с этим, — он поднимает ей страницы: «Имеют ли деревья права». Она читает заголовок и хмурится. Рэй сам озадаченно изучает слова. — Похоже, автор говорит о том недостатке закона, что в нем как жертвы признаются только люди.