Верхний ярус

— Ее спугнет твоя родная семья? Что это за девушка такая?

— Может, в следующем месяце? Под конец? — Он рассчитывает, конечно, что мир закончится задолго до этого. Уже предчувствует безграничную скорбь матери из-за симулированного разрыва всего за несколько дней до встречи. Но он уже осчастливил ее в единственном месте, где люди живут по-настоящему, — в пятисекундном окне Сейчас. Все хорошо, и еще до конца разговора он обещает людям и в Гуджарате, и в Раджастане предупредить минимум за четырнадцать месяцев, чтобы освободить время, купить билеты и подготовить сари, что обязательно для любой свадьбы.

— Ох. Это все требует времени, Нилай.

Когда они вешают трубки, он поднимает руку и бьет по краю стола. Очень скверный звук и резкая белая боль, он знает, что сломал по меньшей мере одну кость.

В ослепительной боли Нилай спускается на личном лифте в роскошный вестибюль — красивая отделка из красного дерева оплачена желанием миллионов людей жить где угодно, лишь бы не здесь. Его глаза застилают слезы и гнев. Но он молча, вежливо показывает распухшую руку перепуганной секретарше и произносит:

— Мне надо в больницу.

Он знает, что его ждет, когда ему залатают там руку. Ни-лая отругают. Положат под капельницу и потребуют дать слово, что он будет питаться как следует. Пока секретарша в панике звонит врачу, Нилай смотрит на стену, где повесил слова Борхеса — до сих пор руководящий принцип его юной жизни:

Всякий человек должен быть способен вместить все идеи, и полагаю, что в будущем он таким будет.

ПОРТЛЕНД КАЖЕТСЯ ПАТРИЦИИ ТОКСИЧНЫМ. Статус просветительского свидетеля-эксперта звучит еще хуже. Утром перед предварительными слушаниями доктор Вестерфорд лежит в постели, будто после инсульта.

— Не могу, Ден.

— А надо, милая.

— Надо по морали или по закону?

— Это труд твоей жизни. Ты не можешь просто уйти — Это не труд моей жизни. Труд моей жизни — слушать деревья!

— Нет. Это удовольствие твоей жизни. А труд — рассказывать другим, что они говорят.

— Судебная приостановка вырубки на особых федеральных землях. Это вопрос для юристов. Что я понимаю в законах?

— Они хотят знать, что ты знаешь о деревьях.

— Свидетель-эксперт? Мне сейчас будет плохо.

— Просто расскажи, что знаешь.

— В том-то и заковыка. Я ничего не знаю.

— Это как выступать перед классом.