— Вон.
Желтые лучи ярче бананового слизня полосуют растворяющийся лес в полумиле отсюда.
— Что у нас? — спрашивает Адиантум.
— Канатная трелевка. Пара «Катов» с бревнозахватами. Нас могут блокировать к завтрашнему дню. — Хранитель смотрит на Адама. — Лучше спрашивай, что хотел, и возвращайся вниз сегодня.
— Или присоединяйся, — говорит Адиантум. — Отдадим тебе гостевую.
Адам не может ответить. Голову все еще давит. Мутит от дыхания. Хочется обратно в Санта-Круз, анализировать данные из опросников и делать сомнительные выводы из железобетонной статистики.
— Будем только рады, — говорит ему женщина. — В конце концов, мы сами вызвались только на пару дней — и вот, пожалуйста, прошел почти год.
Хранитель улыбается.
— У Мьюра есть хорошая строчка. «Я всего лишь вышел прогуляться…»
Содержимое желудка Адама льется с двухсотфутовой высоты.
СУБЪЕКТЫ СИДЯТ НА ПЛАТФОРМЕ, глядя на анкету и карандаши, которые им вручил Адам. Их руки заляпаны коричневым и зеленым, под ногтями — корка перегноя. От них пахнет крепко и кисло, как от секвойи. Сам исследователь забрался в смотровой гамак над ними, тот не прекращает качаться. Он ищет в их лицах напряжение параноидного синдрома спасателей, который так часто видел в уже опрошенных активистах. Мужчина — способный, но все же фаталист. Женщина — хладнокровна, как не имеет права быть хладнокровным никто, кому так досталось.
— Это для твоей докторской диссертации? — спрашивает Адиантум.
— Да.
— В чем твоя гипотеза?
Адам так давно ведет опросы, что уже и слово-то узнает с трудом.
— Если я что-то скажу, это повлияет на ваши ответы.
— У тебя есть теория о людях, которые?..
— Нет. Никаких теорий. Просто собираю данные.
Хранитель смеется — хрупко и односложно.
— Но это же не так устроено, да?