* * *
- Вы не можете драться! Вы не можете драться!
Джованна расхаживала по комнате, раздирая шелковый веер в клочья. От изящной безделушки почти ничего не осталось. Выронив обломки, она замерла, вцепившись в каминную полку побелевшими пальцами.
- Вы не можете драться!
- Почему? - Карло Брацци казался безмятежным. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, пил вино и безучастно глядел на огонь. Он просто не понимал, что наделал.
- Вы не можете драться!
- Разве дуэли запрещены? Нет, - удовлетворенно кивнул Брацци. - Это достойный дворянина способ выяснить, кто из двоих прав. После этого никто не усомнится в моих словах.
- Или в его, - мрачно сказала Джованна, уронив руки вдоль тела. Шарль Граньё моложе. У него тренированное тело, которое совсем недавно обсуждали в дамских купальнях глупые хихикающие вдовушки, которых он любит навещать. Он отлично фехтует и несколько недель назад убил какого-то дурачка на вот такой же дуэли. - Вы не можете драться.
- Боитесь за жизнь своего любовника?
Голос Брацци прозвучал совсем близко. Так близко, что Джованна содрогнулась. Обернулась, запрокинула голову, разглядывая его. Твердые мозолистые пальцы сжали ее подбородок, принуждая смотреть, что, впрочем, было и не нужно. Джованна и так не могла отвести взгляд. Карло Брацци был в гневе, в ярости, и она клокотала внутри, прорываясь лишь в молниях, которые метали его темно-серые глаза.
- Вы… вы… - Джованна ощутила, что задыхается от гнева и страха.
Рука Браци скользнула по шее ей на затылок, сжала волосы в кулаке и чуть дернула наверх, вынуждая ее приподняться на цыпочки. В такой близости они не были пять с половиной лет. В голове все помутилось. Джованна заморгала, ошарашенная.
- Если вы так переживаете за своего любовника, то идите к нему и отговорите позорить вас. А еще лучше… убедите его. Пусть немного постарается. Он вполне может сделать вас вдовой. Богатой, к слову. Вы — моя единственная наследница.
Гнев и вожделение боролись в Джованне. Она не знала, чего хочет больше: впиться в губы мужа поцелуем или истыкать его иглами в самые чувствительные места. Во рту пересохло, глаза болели от того напряжения, с которым она всматривалась в лицо мужчины.
- Граньё — не мой любовник, - проговорила она с определенным трудом. Грудь вздымалась от тяжелого дыхания, точно она не стояла на цыпочках, а бежала целую милю. - И никогда им не был. У меня не было ни одного любовника с того самого времени, когда мы покинули Сидонью. И не будет. Я верна вам.
Скептическая ухмылка Брацци взбесила ее. Он не верил. Джованна вцепилась в его локти, привстала еще выше, точно танцовщица королевского театра мадмуазель Терри — смешная штука этот вандомэсский балет — и заговорила с жаром, убедительно.
- Я никогда не изменяла вам, моему мужу и не собиралась этого делать. Не знаю, откуда Граньё узнал о моем прошлом, но не от меня. И в Сидонье мы не виделись, я вообще сомневаюсь, что он там был. Я честна с вами, насколько я могу быть честной. И чиста, насколько я могу быть чистой. И я… я люблю вас. Всегда любила.
Последние слова сорвались с губ, и Джованна тут же о них пожалела. Незачем Брацци знать об этом. Это ее маленькая тайна. Джованна выплакала ее в подушку, запретила себе вспоминать и превратилась в злое расчетливое чудовище, использующее мужские слабости ради денег и власти, готовое уничтожить ради золота родную сестру. Она больше не та наивная девчушка, что влюбилась в остроумного синьора. И все же — любит.
Брацци выпустил ее волосы, оттолкнул ее к камину и сделал шаг назад. Гнева в его глазах прибавилось.
- Не стоит играть со мной в эти игры, синьора.