— Если ты не прекратишь…
— Оба прекратите. Сейчас же.
Мы сидим в тишине — одинаково беспомощные, обескураженные… как может не быть нормального выхода, когда мы так стараемся его найти? Не бывает же такого… чтобы не было выхода…
— Шерша говорила…
— Это кто еще?
— Ты можешь заткнуться и послушать ее?
— Вы можете оба заткнуться? Это рахшаса, которая была со мной на станции. Шерша говорила… советовала… чтобы я относилась к вам одинаково… Это очень трудно… Раш… я не уверена, что когда-нибудь… буду любить тебя так же, как и Мара…
Дрожь по обе стороны от меня — такая разная… Я знала… что будет трудно…
— Но ты… ты больше не чужой… я не хочу, чтобы ты умер… чтобы ушел… ты важен для меня… и для Мара, думаю, тоже, хотя он и не признается… Поэтому… ох… давайте постараемся вместе… как-то наладить отношения… настроить их так, чтобы нам всем было… ну хотя бы терпимо находиться друг рядом с другом… быть вместе, быть… втроём…
Молчание… долгое, тяжелое… жгучее…
— И что ты предлагаешь? Ты ведь не будешь со мной… без желания…
— Я…
— А я не могу… пока ты и Мар…
— Значит, мы не будем этого делать.
Я вскидываю голову. Он шутит? Он что, серьезно готов отказаться?..
— Если мы с ней не будем… тебе станет легче?
— …шерх его знает… но хуже стало именно после ваших кувырканий.
— А если, — в голове у меня щелкает, — я буду… ну… одинаково с вами… в тактильном плане? Обнимаю одного — значит обнимаю и второго. Беру за руку… и так далее? Ну, до определенных границ разумеется…
Переглядки над моей головой — мой собственный взгляд как теннисный мячик. Наконец Раш медленно произносит: