— …
— Мар?
— Ты не должна мне. Не
— Почему это? Глупость какая! Защищают того, кто нуждается в этом!
Он ничего не отвечает — его боль звенит в воздухе так, что у меня закладывает уши.
— Может, я поспешила… — от тяжести страха, стыда и усталости голос трескается, я с трудом втягиваю воздух, — и ты бы справился… прости… я просто так испугалась… так испугалась, что тебя… так стало страшно…
— Ты что… — безжизненность его голоса чуть окрашивается удивлением.
— Прости…
— Ну-ка иди сюда… давай, аккуратно…
Он тянет меня к себе, забраться к нему под бок получается легко и естественно, словно я тысячи раз уже это делала. Меня укутывает теплом сразу со всех сторон, и в коконе этого тепла удерживать ноющее нечто внутри становится решительно невозможно.
— Тише… тише, девочка… тише, маленькая… тише… Все хорошо… ты молодец… ты справилась…
Я прижимаюсь к нему — крепко-крепко, впитывая жар и отдавая дрожь. Не отпущу… ни за что не отпущу… не позволю ему больше… никогда не позволю…
Я так и заснула у него под боком, заснула так крепко, что разбудил меня только врач, заглянувший утром. Тур, чем-то похожий на дора Шарраха, абсолютно не удивляется мне в постели у Мара; более того, он даже советует по возможности чаще так ложиться.
— Так дор Маршаллех поправится быстрее. Но совсем уж близкий контакт я бы пока не рекомендовал.
Близкий контакт… я краснею от одной мысли, Мар что-то ворчит себе под нос. Врач прячет понимающую улыбку и начинает осмотр. Меня передергивает от вида разорванной плоти — как же больно это выглядит — но я стараюсь не отводить глаза. Врач наносит на раны вязкую субстанцию, бинтует, потом достает иглу, которой меня можно убить, и делает укол в плечо.
— Отдыхайте. Если завтра не станет хуже, отпущу вас домой.
Уже завтра?.. С такими-то ранами?..
— Я крепче, чем тебе кажется, — чуть улыбается Мар, когда врач уходит. — К вечеру буду уже на ногах.
И к счастью, в этом он не ошибся.
— Ну, как наш боец?