Посетители прощаются, я спохватываюсь и встаю. Спасибо, что пришли, всего доброго — что вы, какие разговоры, поправляйтесь… Они уходят — а тишина остается.
Я избегаю смотреть на Мара — он взгляд не отводит. Я сдаюсь первой.
— М..может уже будем спать?
— Как скажешь, — отвечает он и ложится, отодвигаясь ближе к стене. Я же замираю посреди палаты, как суслик в высокой траве.
Лечь к нему?.. Ведь ему и правда становится лучше, даже врач советовал… но… но с другой стороны… ох, господи, я сама (не) хочу этого, не знаю… Так, ладно. Я быстро-быстро забираюсь в постель, чтобы не дать себе и шанса на дальнейшие раздумья — на полчаса могу зависнуть — и дистанционным пультом выключаю свет. Палата сразу же погружается во мрак, густой и душный. Вот так, а теперь нужно поскорее заснуть… Я надеюсь на темноту, что она убаюкает меня — но она делает только хуже.
Я лежу к Мару спиной, чувствуя жар большого сильного тела. Он и не думает засыпать, дыхание его слишком тихое, слишком близкое… Сковавшее меня напряжение столь сильно, что кожа кажется стеклянной, шевельнусь — и пойдут трещины. И я не двигаюсь, затекаю вся с ног до головы, перед глазами уже плывет… вся вспотевшая и напряженная, я чувствую, как внутри рождается тяжесть и дрожь — я давно не девочка и понимаю, что это значит. Он же не слышит?.. не чувствует? Или…
От движения за спиной я вся покрываюсь мурашками — с ног до головы.
— Все в порядке?
— Конечно.
— Ты уже полчаса не шевелишься.
— Я просто пытаюсь заснуть…
— У тебя сердце сейчас выпрыгнет.
— П..правда?
— Если тебя что-то беспокоит…
— Все в порядке. Правда.
— …Ладно.
И снова — оглушающая тишина. Я так рехнусь. Точно рехнусь, в этот раз — окончательно и бесповоротно.