– А твои подруги из Триумвирата его слышат? – спросила она.
– Нет.
– Ничего не понятно, но очень любопытно, – произнесла мама задумчиво.
– Так, ладно, пойду организую ужин к возвращению наших борцов со стихией, – промолвила бабушка и покинула гостиную.
– Кстати, та девушка, Латиара Дэнвер, так и не нашлась? – спросила у мамы Лагерта.
– Нет. Вообще никаких зацепок, словно сквозь землю провалилась. Это очень всех беспокоит, ведь за поиски взялись лучшие сотрудники жандармерии и даже кое-кто из службы безопасности императора. Вся столица до сих пор потрясена этим исчезновением, – поведала ей мама.
– Что-то слишком часто в последнее время стали возникать ситуации, которые не происходили раньше, – выразила общую мысль жена Олега, и все с ней согласились, поскольку она озвучила то, что так и витало в воздухе.
От беспорядочного потока разных мыслей, теснившихся в моей голове, становилось не по себе, и я отошла к окну, за которым уже вечерело, и магические светильники зажигались по всему двору, разгоняя зимний полумрак. Редкие снежинки, мерцая в свете фонарей, кружили в воздухе и тихо ложились на такое же мерцающее снежное покрывало, укрывшее землю. Бастет тут же подошла ко мне и запрыгнула на подоконник.
– О чем думаешь? – спросила она, внимательно глядя на меня своими огромными зелеными глазищами.
– О том, что скоро, наверное, у меня случится эмоциональное раздвоение личности. Не припомню такого в своей жизни, чтобы одновременно испытывать непередаваемое чувство эйфории и тревожное ожидание. Мной частенько овладевает чувство, словно что-то зловещее творится у меня под носом, а я ни сном ни духом. Слишком много загадочных вещей происходит в моей жизни в последнее время, и пока что вопросов больше, чем ответов.
– Вернулись! – крикнул кто-то из детей, увидев в окне идущих к порогу дома мужчин.
Все тут же ринулись в прихожую, желая как можно скорее обнять своих дорогих супругов, и я не стала исключением. Дети, весело гомоня, бежали следом за нами. Едва увидев Эрика, я вцепилась в него так, словно боялась, что нас кто-то насильно разнимет. С упоением вдыхая родной и будто бы давно знакомый хвойно-цитрусовый аромат, я беспорядочно целовала его холодное после мороза лицо, постоянно повторяя, как боялась за него и переживала. Он обнял меня, и, потершись щекой о его грудь, точно кошка, я неосознанно вполголоса промурлыкала: «Min älskling»[5]… Брови Эрика удивленно поползли вверх.
– Йоанн, а почему это ты не сказал, что моя внучка уже в статусе нитар? – послышался рядом удивленный голос дедушки. – Когда вы вообще успели?
– Действительно, когда? – поддержал папа дедушку, с повышенным любопытством разглядывая мой браслет.
– Буквально за минуту до схода лавины, – пояснил Эрик, блеснув глазами.
– Оперативненько, – резюмировал папа. – Недаром тебя называют Северный Ветер. Быстро сообразил, что к чему. Ну что, поздравляю.
Северный Ветер. Мое сердце пропустило удар. Всего лишь одна фраза, брошенная папой, повергла меня в шок. Память тут же подкинула воспоминание из сна: «
– Как ты его назвал? – спросила я у папы. – Почему Северный Ветер?
– Это мое старое прозвище, данное еще в человеческой жизни, – объяснил Эрик. – Северный, потому что бесстрашный и хладнокровный. Ветер – так меня мама в детстве называла за неусидчивость и неуемную энергию.
– Понятно, – ответила я, стараясь переварить услышанное и сохранить при этом максимально спокойный вид. Это что же, во сне я увидела смерть супруги Эрика? И зачем мне это знание? Опять очередной вопрос, на который нет ответа.