Взгляд со звезд

Мы ни в коем случае не хотим принизить микро-детализацию традиционной литературы, ведь она являются ключевыми элементами и в научной фантастике. Но, к моему разочарованию, макродеталей китайские критики и читатели не приемлют: они либо думают, что подобные произведения лишены содержания, либо считают макродетали просто долгим прологом.

«Звезда» Артура Ч. Кларка – классический научно-фантастический рассказ, и он заканчивается следующим предложением: «И все же, о Бог, есть так много звезд, которые ты мог бы использовать. Зачем было предавать этих людей огню, чтобы символ их гибели ярко сиял над Вифлеемом?» Это блестящая фраза, и она выдержит испытание временем. Но если бы этот рассказ был написан в Китае, то его, разумеется, не опубликовали по одной простой причине: в нем нет деталей.

Если мы говорим, что «2001: Космическая одиссея» написана в таком макромасштабе времени и пространства, что выбрать более крупный масштаб невозможно, значит, на самом деле «Звезда» – просто набросок романа. Если бы кто-то протянул бы подобный набросок опытному китайскому редактору фантастики, то он сказал бы, что текст написан слишком схематично и поверхностно. Есть много работ, которые невозможно опубликовать в Китае, потому что они «лишены деталей»; самым типичным примером является «Семена цивилизаций» Фэн Чжигана. После церемонии вручения премий «Млечный Путь» в 2001 году кто-то язвительно заметил: «Фантастика настолько несерьезна, что писатель может просто отправить краткий конспект истории, и его прославят как шедевр!» Фэн Чжиган, стоявший рядом со мной, поморщился, услышав это; я хотел все ему объяснить, но он настолько преисполнился праведного гнева, что я прикусил язык. На самом деле в этой работе больше деталей, чем в некоторых западных произведениях, которые считаются классикой фантастики. Если не верите, прочтите такое произведение, как Gravity Mine [ «Гравитационная шахта»] Стивена Бакстера, которое два года назад получило премию «Небьюла», или «Спираль» Итало Кальвино, или «Последние и первые люди» Олафа Стэплдона, если говорить о более ранних работах. Говорят, что в то время брат Фэна как раз превращал свой конспект в роман, как это часто делают западные фантасты, но интересно заметить, что подобные романы часто не пользуются такой же популярностью, как «наброски», на основе которых они были созданы.

Фантастика радикальным образом расширила границы сюжетов, и, противопоставляя человечество и Землю всей Вселенной, она позволяет нам изображать их – как и мир традиционной литературы, которому несколько тысяч лет, – более ярко. Наблюдать за тем, как Ромео свистит Джульетте, интереснее, если он смотрит на ее окно в телескоп из Туманности Андромеды, а не из ближайшего куста.

Благодаря научной фантастике мы можем увидеть даже каплю в море.

2. Персонажи

История человеческого общества – это история прогресса. Где-то в промежутке между Спартаком, который, размахивая мечом, выбегает на арену Колизея, и французскими революционерами, скандирующими о свободе, равенстве и братстве, человечество превратило средство в цель.

Однако в науке статус человечества изменяется в противоположном направлении. Если раньше мы были главным творением Бога во Вселенной (все содержимое которой Старик подарил нам, словно мебель), то теперь мы верим, что все объекты во Вселенной обладают душой или духом и что фактически мы не отличаемся от других животных – и, более того, превращаемся в не имеющие значения микроорганизмы, в бесконечно малые пылинки во Вселенной.

Научная фантастика – литература, которая является неотъемлемой частью общества и культуры, но она родилась из науки, и вот вопрос: в каком направлении человечество движется сейчас?

Традиционная литература определенно полагает, что человечество движется вперед; мысль о том, что литература занимается исследованием человечества, почти приобрела статус закона, и роман, в котором не участвует человечество, считается неприемлемым.

Если же посмотреть на историю фантастики, становится ясно, что фантастика не забыла про человечество, однако его положение значительно ниже, чем в традиционной литературе. Сейчас ни одно классическое произведение не стало известным благодаря лишь своим персонажам. Если говорить о кино, то запредельную безжизненность персонажей можно обнаружить в фильме «Космическая одиссея»: у его героев потухший взгляд и они говорят монотонно, словно роботы. Это было сознательное решение Кларка и Кубрика: они словно хотели сказать нам, что персонажи данного произведения – просто символы, что мы должны думать о человечестве в целом и о его связи со Вселенной. Они добились такого успеха, что, даже прочитав книгу и посмотрев фильм, мы с трудом отличаем одного астронавта от другого. У них словно нет никаких отличительных черт, кроме имен.

Одна из причин, по которым роль персонажа в фантастике уменьшилась, а концепция детализации изменилась, заключается в том, что диапазон сюжетов литературы значительно увеличился. Другой важный фактор – это естественная связь фантастики с наукой; благодаря ей фантастика четко понимает место человека во Вселенной.

Фантастика расширяет концепцию создания образов двумя основными способами:

Первый способ. Персонажем может стать целый вид, а не отдельный человек. В отличие от традиционной литературы, фантастика способна изобразить большое число инопланетных цивилизаций, связывая форму и черты личности как с ними, так и с видом, который создал ту или иную цивилизацию. Этот вид может быть расой инопланетных существ или колонией людей, эволюция которых пошла по другому пути. Примером последнего сценария является «Семена цивилизаций», о котором мы уже упоминали. Мы назовем эту новую форму литературного образа «персонаж-вид».

Второй способ. Фантастика превращает в персонажей целые миры. Этими мирами могут быть планеты, галактики, параллельные вселенные. В последние годы также появляется все больше виртуальных миров, которые находятся в компьютерах. Такие миры тоже могут быть двух видов: в мирах первого вида есть люди (любые), и в таком случае это просто расширение персонажа-вида; во втором случае это незаселенный мир, который становится объектом исследования (обычно исследованиями занимаются первопроходцы). В таком случае, акцент делается на естественных свойствах мира и на эффектах, которые он оказывает на тех, кто в нем находится. Такие миры часто играют роль реакционера, и между людьми, которые попали в него, возникают конфликты. Есть еще один, запредельно редкий вид миров в фантастике: миры этого вида существуют независимо от Вселенной, и в них еще никто не проник. Чтобы описать подобный мир, автор должен играть находящегося на отдалении всеведущего наблюдателя; примером тому может служить «Вавилонская библиотека» Борхеса. Таких произведений мало, и их сложно читать, но именно в них особые свойства фантастики доведены до предела.

Ни персонаж-вид, ни персонаж-мир не могли бы существовать в традиционной литературе, потому что существование литературного персонажа основано на возможности сравнить его с другими персонажами. Если традиционной литературе нужно описать один вид (людей) или один мир (Землю), она должна раздробить изображение настолько, чтобы на нем появились отдельные люди. Персонаж-вид и персонаж-мир – великий вклад фантастики в литературу.

Эти две новые литературные формы фантастики явно не заслужили одобрения китайских критиков и читателей. Рецензии на фантастические произведения до сих пор отражают воззрения, господствующие в традиционной литературе – а в ней не может быть произведения, в центре которого не может быть традиционного персонажа, не говоря уже о произведениях, которые сознательно создают собственные миры и цивилизации. Однако создание подобных произведений крайне важно для фантастики.

Недостатки китайской фантастики в том, что касается ее литературных качеств, во многом зависят от недостатков этих двух форм.

3. Реализм и «воздушность» тем научной фантастики

На самом деле эта тема не обладает большим потенциалом для теоретических дебатов. Научная фантастика существует только благодаря науке и воображению, так что, если мы потеряем науку, у нас останется только воображение. Использовать научную фантастику, чтобы писать о реальности – все равно что применять пропеллеры самолета в качестве вентиляторов: это не очень эффективно.

Но китайские читатели предпочитают фантастику, которая прочно связана с реальностью, и не приемлют даже малейших признаков трансцендентальности и безумия. Поэтому наша фантастика в основном посвящена ближайшему будущему.

Мне всегда не давал покоя один вопрос: зачем читать фантастику, если хочешь читать про реальный мир? Журнал «Народная литература» – это хорошее издание? А «Урожай»? Разве трилогия Лу Яо «Обычный мир» – хорошая книга? В том, что касается описания многослойной, глубокой реальности, фантастика, естественно, уступает традиционной литературе.