За эти десять лет я также понял, насколько элитарными являются темы научной фантастики. Большинство жанровой литературы – детективы, «уся», сентименталка и триллеры – остаются в сюжетных рамках своего жанра и ограничены стандартной логикой и повседневным здравым смыслом. А научная фантастика, как мне кажется, – единственный элитарный жанр массовой литературы; ее способность касаться самых разных аспектов человеческой цивилизации и природы делает фантастику шире и глубже традиционной литературы. Китайские фантасты мыслят как элита, даже если не являются элитой в общепринятом смысле слова.
Элитизм в фантастике не всегда является положительным качеством: у него есть как плюсы, так и минусы. Нельзя судить литературную работу на основе того, есть ли в ней элитистские мысли или нет; литература должна представлять собой опыт, а не мысли. Элитизм не равен интеллектуальной глубине; он – просто мышление определенного социоэкономического класса. По крайней мере, в Китае пропасть между мышлением элит и масс увеличилась настолько, что их логические структуры становятся все более непохожими друг на друга. Данная статья не ставит перед собой цель оценить оба способа мышления, но я скажу, что научная фантастика – это популярный, а не элитистский жанр литературы. Элитистское мышление оттолкнет от фантастики рядовых читателей. Скорее всего, именно в этом заключается одна из главных причин превращения фантастики в нишевый жанр.
Лично я всегда жил среди обычных людей, и у меня есть определенное представление о том, кто читает фантастику. Я знаю, какие надежды эти люди связывают с будущим и как они смотрят на звезды. Вот почему созданные мной миры отзываются в их душах. В течение этих десяти лет я всегда считал себя просто еще одним фанатом фантастики. Я думаю, чувствую и пишу, как завзятый любитель фантастики, и мои собственные миры предназначены для других фанатов. Конечно, это не очень продвинутый метод мышления для писателя-фантаста. Мое увлечение фантастикой всегда было главной силой, заставлявшей меня двигаться дальше – и главным препятствием, мешавшим мне писать на более высоком уровне. Но изменить это я уже не могу.
Поэтому я пойду дальше по дороге фантастики, время от времени поглядывая по сторонам, а затем устремляясь вперед.
4
Взгляд со звезд
Мы строим нашу пирамиду
В последнее время я практически забыл про фантастику. Мое тело и разум почти полностью поглотила серая реальность. В компьютерном центре, где я работаю, проходит реструктуризация, и из нас четверых здесь останутся только двое. Именно мне предстоит решить, кто будет уволен. Это очень сложный выбор. Все мои коллеги – квалифицированные специалисты, и никто из них не допускает ошибок. Мы с ними провели много бессонных ночей в горах Тайханшань и часто доверяли друг другу свои сокровенные мечты. И вот до чего все дошло. Мне тяжело думать об этом.
Когда Яо Хайцзюнь обратился ко мне с просьбой написать это эссе и тем самым вернул меня к фантастике, моя жизнь была другой. Я не ощущал этой оторванности от реальности. Внезапно я понял, что фантастика – часть реальности; в ней, как и во всех остальных сферах жизни, порой необходимо делать сложный выбор.
В 1999 году я опубликовал четыре рассказа: «Поворотный пункт», «На краю микрокосмоса», «Песня кита» и «С ее глазами». В этих произведениях четко виден переломный момент в моей работе, результат решений, которые я принял. Но факт остается фактом: Тан Фэн позвонил мне спустя много времени после того, как я закончил работу над «С ее глазами», а до того момента не было ни одного признака того, что мою прозу могут опубликовать. Через год после того как я отправил свои ранние работы, мне показалось, что я должен исследовать «Мир научной фантастики» и выяснить, какие истории ему нужны. Приняв это решение, я купил экземпляр журнала (я перестал читать его в то время, когда он еще назывался «Научная литература»). Я и раньше пытался писать в других стилях: например, в «Эпохе Сверхновой» сильный уклон в политику, а «Посыльный» – это альтернативная история; у меня даже было напускное философствование в «Блуждающей Земле». Я не хотел менять свой стиль, но в конце концов понял, что даже если продолжу писать научную фантастику, которая мне нравится, которую сочиняю уже десять лет, то в конце концов все равно не внесу вклад в историю жанра.
Немногие считают «Поворотный пункт» и «Конец микрокосмоса» великими работами, но именно подобные произведения стимулировали меня писать научную фантастику, и моя главная цель как писателя – создавать такие истории. Что же касается их содержимого, то я вспоминаю слова одного критика про работы Ирвинга Уоллеса[74]: «Пытаться найти красоту литературы в них – все равно что искать прекрасную скульптуру в песке». Так можно описать и сфокусированную на технологиях фантастику, похожую на те упомянутые мной произведения: она нравится только студентам, которые фанатеют от науки и инженерии, и именно они получают от нее незамутненное удовольствие. Я не делаю вид, что подобные произведения являются частью «большой» литературы или отражают сложность человеческой природы; если судить их по этим стандартам, то они действительно не имеют никакой ценности. Они даже не считаются «твердой» научной фантастикой – хорошая «твердая» НФ имеет определенный смысл как литература, в то время как в произведениях, сфокусированных на технологиях, как сказал один мой друг на форуме сервера университета Цинхуа, нет ничего, кроме технологий, и все их литературные качества нужны лишь для изображения технологий. Нужно признать, что литературная научная фантастика, как «твердая», так и «гуманитарная», обладает определенными достоинствами как литература, и в этом «технологической» фантастике сложно за ней угнаться. Однако в мире постоянно существует группа людей, которым нравится именно «технологическая» фантастика, и я – один из них. В течение последних десяти лет я постоянно думал о ней; мне хотелось писать произведения в таком стиле и делиться ими с моей маленькой группой, и я не сомневаюсь в том, что это принесло бы огромную радость как мне, так и им. Но затем я понял, насколько наивны мои рассуждения. Тем не менее фантастику я люблю с детства и действительно хочу не только читать, но и писать ее. Когда я, школьник старших классов, впервые начал сочинять фантастику, то даже не подозревал, что однажды мне придется искать что-то, чтобы привлечь читателей к моим работам, и что это «что-то» я найду в популярной художественной литературе, которую раньше мне было лень читать.
Среди людей, которые собрались на Площади Фантастики, одни любят науку, другим нравится фантазия, третьи предпочитают литературу. Они идут по большим и малым дорогам и стекаются на эту площадь со всех сторон. Дороги расходятся во все стороны, и некоторые из них ведут в противоположных направлениях, нигде не пересекаясь. Вот почему споры о фантастике никогда ничем не закончатся. Каждый из спорящих прав, но все они имеют в виду совершенно разные вещи. Во время наших споров мы похожи на слепцов, которые ощупывают слона – и многих других животных тоже. Но в эту эпоху плюрализма довольно сложно смириться с тем, что на Площади Фантастики ты не один. У тех, кто пришел сюда своей дорогой, есть вполне обоснованные причины здесь находиться. Если мы хотим, чтобы на площади кипела жизнь, нам следует сотрудничать; и чем больше разнообразие наших взглядов, тем лучше для фантастики.
Я не ожидал, что «С ее глазами» получит премию «Млечный Путь»; и это скорее дало мне пищу для размышлений, чем порадовало. Теперь я понимаю, что ошибся, пытаясь подстроиться под вкусы китайских читателей. Им нужна не та фантастика, которую я люблю (говорите что хотите про «Мир научной фантастики», но он знает, что нравится читателям – ведь он, в конце концов, выходит уже двадцать лет!), а те элементы фантастики, которые получаются у меня лучше всего, – не то, что привлекает читателей. Этот факт сокрушил меня, подорвал мою уверенность в себе. Поначалу я сочинял такие произведения, как «Песня кита» и «С ее глазами», чтобы добиться популярности, но теперь я знаю: если я хочу остаться в фантастике, то обратного пути для меня уже нет. Если бы я продолжил писать такие работы, как «Поворотный пункт» и «На краю микрокосмоса», то сначала бы потерял своих читателей, а затем – издателей. В начале этого пути, который оказался дорогой с односторонним движением, одна из моих целей состояла в том, чтобы однажды вернуться туда, откуда я пришел. Это не большое место, и там мало людей, но такие фанаты фантастики, как я, чувствуют себя там как дома.
Китайская фантастика в целом сейчас стоит перед таким же сложным выбором. Жанр обладает своими системами принципов, которые он продвигает с достойным восхищения энтузиазмом. В соответствии с ними фантастов можно поделить на два лагеря: одни отстаивают научную природу фантастики, другие – ее литературные свойства. Однако вот в чем штука: ни «научный» лагерь («твердая» научная фантастика), ни «литературный» («мягкая», или «гуманитарная», научная фантастика) не в состоянии изменить ситуацию, сложившуюся в китайской фантастике, или раздвинуть границы жанра.
Представьте себе, что Артур Ч. Кларк и Рэй Брэдбери были бы китайцами. Как это повлияло бы на китайскую фантастику? Давайте начистоту – ответ ясен: никак. Их бы даже не считали мастерами данного жанра. (Некоторые произведения Артура Ч. Кларка, возможно, вообще бы не напечатали.) А если бы появились авторы, похожие на Ни Куана?[75] Ответ так же очевиден: китайская фантастика в одночасье изменилась бы до неузнаваемости, и только тогда все заумные произведения литературной научной фантастики приобрели бы вес. Дочитать до конца какой-либо роман Ни Куана я не могу, но это не значит, что я его не уважаю. Однажды я заговорил про фантастику с работниками одного завода и узнал, что все присутствовавшие знают про фантастику, но познакомились с ней, читая не Артура Ч. Кларка или Рэя Брэдбери, а Ни Куана. Кто еще из наших писателей мог бы принести факел фантастики во все уголки страны?
Самая завораживающая часть пирамиды – это ее высокая острая верхушка. Однако если вы позволите этому каменному фрагменту соскользнуть, то он превратится в угловатый камешек посреди пустыни, и пески времени быстро поглотят его. Только когда он увенчивает собой величественную пирамиду, становится ясно, что она – священный объект. Китайская фантастика – это пирамида, построенная на произведениях, которые читает большое число людей. (Зарубежная фантастика точно такая же.) Только когда подобных произведений много, – только когда фантастика, как индустрия, достигает определенных масштабов – появится основание, благодаря которому смогут существовать произведения высокого уровня. Традиционную литературу поддерживает мощная система академической критики и исследований, обеспечивающая выживание работ высокого уровня, которые могут быть непонятны массовому читателю. Фантастика, естественно, такой поддержкой не обладает. Если автор хочет, чтобы через десять лет его произведение кто-то читал, ему нужно обрести читателей в течение десяти недель, а лучше – десяти дней от даты публикации. Покажите мне классическое фантастическое произведение, которое выжило, не обладая огромной фанатской базой. Если писатель-фантаст утверждает, что пишет для читателей, которые появятся через десять-двадцать лет, он просто не в своем уме.
Мы можем мечтать о пирамиде, вершина которой уходит в облака, но прямо сейчас мы должны вместе заложить первый тяжелый камень ее фундамента на китайской земле.
Речь по случаю вручения премии