Вор

Но стоит ли рисковать?»

Лика сжала кулаки. У неё не осталось выбора в том, как поступить. Когда Балла вернулась, Лика сказала:

– Передайте обвинителю, что я готова с ним встретиться на суде.

Глава 11

Серый цвет означал служение обоим ликам богини. Поэтому хранители и послушницы носили неброские, «мышиные» мантии. И всякому, кто входил в зал Двуликой, полагалось одеваться соответственно.

Севир, скрестив руки, смотрел в зеркало. Как легко оттенок одежды способен преобразить наречённого. Серый кафтан, серые штаны, серые перчатки и туфли. Для принца, разумеется, выбрали шёлк и бархат, а пуговицы – тоже серые – украсили жемчугом, но сути это не меняло. Севир был похож на облезлого кота. И в этом ему придётся идти на равный суд?

«Не одежда делает принца принцем», – говорила мать. На суд она надела серебряное платье с вышивкой и атласными лентами. Правда, она не собиралась говорить слово в защиту принца. По её мнению, всё и так было очевидно, поэтому зря рисковать жизнью рейны нет смысла. Севир же был уверен, что мать что-то от него скрывает.

Отец провёл два дня, советуясь с хранителями веры. Несмотря на то что он выместил всю злость на сыне, превратив его спину в сплошной синяк, обвинить Стефана в трусости было нельзя.

– Я отец города, а ты мой сын. Я обязан выступать в защиту интересов короны, – уклончиво сказал он Севиру.

Тот подозревал, что отец выскажется на суде максимально аккуратно, чтобы не вызвать гнев богини. Чего греха таить, он собирался поступить так же. Не зря он провёл много часов, общясь с законописцем. Тот утверждал, что суды устроены одинаково и всё зависит от правильных формулировок. Бумажку с заготовленными фразами Севир спрятал в рукаве.

На рассвете к нему зашёл молодой хранитель. Он поклонился и жестом пригласил следовать за ним.

– Вас больше не учат, как обращаться к принцу ветви? – тут же вспылил Севир.

Хранитель изобразил недовольную мину и открыл рот. Обрубок языка шевельнулся между зубами, заставив принца поёжиться от омерзения.

«Сквернословов берут в храм? У богини определённо имелось чувство юмора».

В коридоре ждал отец. Его серые одежды были ничем не лучше, чем у пастуха или мельника. Лицо тоже изменилось: Севир даже не сразу понял, что опухшие щёки и проплешины на лбу Стефана бросались в глаза из-за отсутствия короны и украшений.

«Верно, все равны перед Двуликой, принцы и нищие».

– Зачем здесь это… Этот немой? – Севир чуть не проронил «чучело», но сдержался.

– Так безопаснее, – ответил отец. – Чем меньше слов будет сказано и нам, и нами до суда, тем лучше.

Севир нахмурился, но признал правоту отца. Весь путь до кареты, а затем и до храма они провели в молчании. Бумажка в рукаве размокла от пота. Севир с трудом боролся с желанием достать её и перечитать ещё несколько раз, но никто не должен был видеть его неуверенность. Хватало и того, что её видела Двуликая.

Утром к Лике зашли Софур и Балла. Они помогли переодеться в серый поношенный балахон, а волосы заплели в две скромные косы.