– А у него, значит, хорошо?!
Громкий хлопок заставил Женю подпрыгнуть в страхе и удариться головой о столешницу.
Она неловко дёрнулась и, всхлипывая, вывалилась из своего убежища прямо в лапы беспощадному пламени, жадно пожирающему занавески, полотенца, деревянные шкафы… Сквозь алые всполохи и дымное марево проступили жуткие чёрные кляксы. Разрастаясь, они сплетались друг с другом, образуя прямо в воздухе уродливые символы. Изломанные линии, кровоточащие кресты и перечёркнутые руны на глазах складывались в жуткое послание, смысла которого Женя не понимала. А за ними, сквозь стену огня мелькнули полные злобы жёлтые глаза. Душераздирающий гиений смех разнёсся по маленькой кухне, приглушая все прочие звуки…
Женя резко распахнула глаза, подавившись собственным вздохом. Губы продолжали шептать: «Папа!» А в ушах никак не стихал жуткий ведьминский хохот.
Наяву ни огня, ни жёлтых глаз не было, но ощущение того, что кто-то только что усмехнулся из темноты, не пропадало. Будто он… оно… окутанное саваном тишины, до сих пор стоит там, в углу комнаты, и смотрит, смотрит, смотрит…
От ледяного ужаса всё тело словно онемело, а рвущийся наружу крик вылетел из горла хриплым клокотанием.
Женя собрала остатки благоразумия и, сжав в кулаках простыню, вспомнила мантру, которой учил дядя Костя. Мягкий напев внутреннего голоса медленно растворял иррациональный страх, успокаивал, убаюкивал. Женя снова погрузилась в дрёму, отчаянно цепляясь за фантазии о море, песке, шуме волн и криках чаек.
Искусственно созданную идиллию нарушил громкий щелчок, прозвучавший в ночной тиши как гром среди ясного неба. Женя вновь распахнула глаза, всматриваясь и вслушиваясь темноту.
Женя понимала, что нужно привстать, дотянуться до выключателя и прогнать жуткое наваждение спасительным светом лампы. Но ватное тело не желало слушаться. С колотящимся сердцем она продолжала лежать неподвижно, смотреть перед собой, не моргая, вслушиваться в каждый шорох. Казалось, прошла целая вечность, когда наконец ей удалось пошевелиться. Резко сев в кровати, она спешно ударила по выключателю, словно боясь, что за эти доли секунды из-под кровати выскочит бес и утащит её в ад.
Комната озарилась тёплым светом настенного бра, и Женя облегчённо выдохнула. Хотя сердце всё ещё стучало слишком часто. Она нащупала на комоде телефон и пролистала список контактов. До безумия хотелось услышать чей-то голос. Лучше бы Макса.
Впрочем, затолкав совесть поглубже, она всё-таки отправила ему сообщение:
– Привет. Ты спишь?
Макс ожидаемо не ответил.
В любом случае с телефоном в руке и при включённом свете было уже не так страшно. Чтобы окончательно прийти в себя, Женя пролистала галерею, всматриваясь в фотографии, сделанные сегодня. В целом прогулка выдалась прекрасной, не считая поездки к отчему дому.
Женя повертелась с боку на бок, но быстро осознала, что даже со светом вряд ли сможет снова уснуть. А потому решила провести остаток ночи с пользой – поработать над сценарием. Она слезла с кровати и поплелась умываться.
Выключатель щёлкнул, озаряя ванную…
На кафеле, ровно в середине помещения, сидела фарфоровая кукла, та самая, с комода, и смотрела своими широко распахнутыми невинными глазами прямо на Женю. Совершенно точно вечером куклы в ванной не было и быть не могло. Женя вообще к ней не притрагивалась.