– Мда-а. Маловата взятка, да?
Больше ничего толкового среди вещей не нашлось, но Липа продолжала отправлять на сожжение кредитные карты, чеки, помаду, словно принося в жертву неизвестным богам всю свою прошлую жизнь.
Ничего не сработало.
Прихрамывая, она принялась бродить от витража к витражу, всматриваясь в пройденные локации. В крипте парнишка чесал затылок и недоуменно таращился на абсолютно черную карту, оставшуюся возле саркофага. Он то и дело окликал бабушку, но та не отзывалась. В комнате со змеями девушка, пережившая нападение маньяка, бесстрашно шарила рукой в бочке. На ее заплаканном лице теперь отражалось непоколебимое упорство. Она даже вытащила из бадьи парочку ужей и небрежно отбросила их в сторону – видимо, мешали тянуть рычаг. С потолка и правда опустилась веревочная лестница. Никакой воды, никакого исполинского монстра с агрессивно поднятым гребнем… На фуд-корте пили, ели и веселились, но знакомых лиц Липа не заметила. Остальные витражи демонстрировали лишь пустоту помещений за ними.
Что делать дальше – Липа не понимала. Слез больше не было, как и сил – ни моральных, ни физических. И тогда она проковыляла к двери, подальше от площадки с несговорчивыми весами, и уселась на пол, прижимаясь к стене. Немного подумав, легла на бок, подложив под голову пустую сумку. В голове стоял туман, бедро горело огнем. Липа начала его несильно растирать и под мерные движения провалилась в беспокойный сон, полный боли, страха и грустных воспоминаний.
Спустя какое-то время она вздрогнула и проснулась, села, оглядываясь по сторонам, но ничего в часовне не поменялось. Сколько она проспала, было непонятно: часов в комнате не имелось, а все окна вели в другие помещения, а не наружу. Но Липа почувствовала, что немного взбодрилась. Нервное напряжение, которое сковало ее после исчезновения Виктора, начало понемногу развеиваться.
– Виктор… Я ведь даже фамилию твою не спросила!
Она удрученно вздохнула и, опираясь на стену, поднялась. Затекшие ноги тотчас прострелило тысячами крошечных иголочек, а успокоившееся было бедро вновь отозвалось глухой болью.
Разминаясь, Липа вновь обошла часовню по кругу, заглядывая в витражи – кое-где картина «зазеркалья» поменялась.
Вторая студентка, которую недавно привез Рон, Юлия, отыскалась на фуд-корте в компании веселого конюха, хрустящего круассана и чашки кофе. Желудок Липы болезненно сжался и предательски заурчал. Ей показалось, что даже сквозь стеклянную преграду до нее долетел аромат обжаренных кофейных зерен. Стараясь не обращать внимания на грызущее чувство голода, она укоризненно покачала головой:
– Юля-Юля, ты так нужна была своей подруге в донжоне, а ты…
На фуд-корте по-прежнему царила легкая беззаботная атмосфера. В этот раз в поле зрения показался даже праздно шатающийся Антон. Он что-то активно рассказывал то бармену, пятившемуся подальше, то шакалу, наоборот, подошедшему совсем близко. С пасти робота-монстра капала слюна, и Антон, добрейший души человек, схватил с барной стойки салфетку, наскоро утер рот новому «другу» и стал демонстрировать ему золотое колечко.
– На Ирку, что ли, жалуется? Дурак! Нашел кому!
Липа доковыляла до окна, демонстрирующего музей, и с удивлением обнаружила рыдающую девицу в красном платье. Теперь маска стервозности была сброшена, и плакала она как обычная молодая девчонка, сломленная каким-то горем.
– И он… вот этим кинжалом… он его…
Экскурсовод сидела на поваленном железном рыцаре, как на лавке, и сквозь всхлипы что-то рассказывала Ирине. Подруга была рядом, успокаивающе поглаживала девушку по спине:
– Алиша, мне так жаль…
Липа прижалась лбом к стеклу:
– Ну прямо идиллия. А что мне-то делать? Что?!
Она со всей силы стукнула кулаками по стеклу, но вопрос так и остался без ответа.