Он кивнул:
– Понимаю. Но я рассказал тебе всё, что знаю, Агги. Всё, что мне сообщили полицейские, врачи, свидетели…
Я вздохнула, зная, что это правда, – папа вспомнил и рассказал мне всё, что знает. Но почему-то я не могла перестать думать об обстоятельствах гибели мамы. Я всего-то хотела получить доступ к документам Гильдии, потому что твёрдо знала: кто-то скрывает от меня правду. А когда я сама стану агентом, то мне дадут допуск ко всем архивам, в том числе и к любым документам, в которых упоминается имя моей мамы. В том числе и к тем, в которых сообщается, над каким делом она работала перед смертью. Ожидание – когда же я доберусь до этих архивов – сводило меня с ума. Я думала, вот закончатся испытания и…
– Солнышко, меня тревожит, что ты слишком много об этом думаешь. – Папа прервал ход моих мыслей. – Это нездорово. Этим её не вернёшь.
– Я и не пытаюсь.
Он потрепал меня по коленке.
– Просто постарайся отпустить это… Пойду проверю, как там пицца.
– Пап, прости, что я так отреагировала по поводу твоей работы.
– Всё нормально, солнышко. Я тебя не виню. Эта новость – как гром среди ясного неба, да?
Я кивнула:
– Так ты думаешь, тебе предложат работу?
– Правда, не знаю. Давай подождём и посмотрим, что будет, прежде чем впадать в панику.
Я улыбнулась и снова кивнула:
– Будешь смотреть свою садоводческую передачу?
– Или можем вместе поесть наверху, если хочешь.
Я покачала головой:
– Нет, всё в порядке. Просто принеси мою пиццу, пожалуйста.
Папа лихо отдал мне честь:
– Есть, мэм!
Я показала ему язык. Он засмеялся. Через пять минут я уже вовсю вгрызалась в пиццу, сидя у себя на кровати, а папа внизу уткнулся в телевизор.