Мешочек с костями благодати исчез.
– Прости. – Мать наматывает шнурок от мешочка с костями вокруг своей руки, а затем выхватывает у меня из рук нож, пока я хватаю ртом воздух… Нож отца Бастьена. – Я не знаю, как успокоить тебя. Ты сейчас сама не своя.
Я пытаюсь выхватить у нее оружие. Но колени подгибаются, и я падаю на землю. Мышцы дрожат от напряжения после перенесенных сегодня сражений.
Мама бросает нож на мост и отталкивает его ногой. Он долетает до безжизненного тела Бастьена и лужи крови под ним. Мне приходится собрать все свои силы, чтобы подавить еще один всхлип. Нужно переправить его душу в Рай. Она восстанет в любой момент.
– Ты должна понять, Аилесса. – Одива опускается передо мной на колени. – Я заключила договор с Тирусом. И изо всех сил пыталась защитить тебя. Но он потребовал от меня ужасных жертв.
Слезы застыли в моих глазах.
– И я одна из них?
Мама сжимает губы.
– Да? – Мое сердце отчаянно бьется в груди. – Тирус попросил тебя убить меня?
Ее подбородок дрожит.
– Да.
– Ох, Аилесса… – В голосе Сабины отражается боль, раздирающая меня.
Я зажмуриваюсь, чтобы не сорваться. И самые ужасные страхи вновь звучат у меня в голове: «Ты никогда не была достаточно хороша для своей матери. Ты ей не нужна».
Я стискиваю зубы…
С огромным усилием я поднимаюсь и стараюсь успокоить дрожащие ноги. У меня есть собственные силы. И я использую их. Вот только в этот раз я не стану заботиться о том, какое впечатление произвожу на маму. Не стану полагаться на благодать, которую заслужила, чтобы заставить ее гордиться мной.
Серебристая сова влетает в разлом на потолке и начинает кружить вокруг меня. Ее распростертые крылья сияют в свете полной луны.
Я слышу, как ахает Сабина. А светлая кожа мамы приобретает пепельно-серый оттенок.
Уверенность наполняет мое тело и кости. Я не видела сову с тех пор, как она показала мне видение с Сабиной перед ночью переправы. И сейчас она вновь дает мне надежду.
Я распрямляю плечи.