– Видишь мальчика в красной кепке? Его зовут Питер Синкович. Ему пять лет. Я составляю его биографию. Как бы.
Она поразила меня уже в десятый раз за день.
– Биографию?
Питер Синкович разъезжал по дорожке у своего дома на четырехколесном пластмассовом банане; две девочки с визгом гонялись за ним.
– С чего вдруг тебе это делать?
Она сделала кадр.
– А ты разве не хотел бы, чтобы кто-нибудь подошел к тебе сегодня и вручил альбом под названием «Жизнь Лео Борлока»? А там внутри записи обо всем, что ты делал в такой-то и такой-то день, когда был маленьким. С того времени, о котором ты ничего не помнишь. И еще фотографии, и даже кое-какие предметы, которые ты обронил, вроде фантиков от конфет. И все это сделала какая-то соседка, жившая через улицу, а ты и не знал, что она этим занимается. Разве ты в пятьдесят или шестьдесят лет не отдал бы целое состояние, чтобы получить такой подарок?
Я задумался. Прошло десять лет с тех пор, как мне исполнилось шесть. А кажется, как будто столетие. Она права в одном: я не так уж много помню о том времени. Но меня это особенно и не заботит.
– Нет, – ответил я. – Не думаю. Да к тому же его родители наверняка занимаются этим. Семейный альбом и все такое.
Одной из девочек каким-то образом удалось отнять у Питера Синковича его банановый автомобиль. Питер заорал во весь голос.
– Не сомневаюсь, – сказала Старгерл, делая еще один снимок. – Но эти фотографии постановочные и делаются специально. Они не такие реальные, как эти. Однажды ему понравится этот снимок – как девочка отбирает у него машинку и уезжает на ней. Я не слежу за ним так пристально, как мы следили за Клариссой. Просто иногда поглядываю и пару раз в неделю записываю, что он в тот день делал. Поделаю так еще несколько лет, а потом отдам его родителям, чтобы они вручили ему, когда он станет старше и будет готов оценить подарок.
На ее лице отразилось недоумение, и она толкнула меня локтем.
– Что?
– А?
– Ты так забавно посмотрел на меня. В чем дело?
– Ты что, строишь из себя святую? – выпалил я.
И тут же пожалел. Она просто смотрела на меня, в глазах ее читалась обида.
– Извини, – сказал я. – Не хотел, чтобы это прозвучало грубо.
– А как ты хотел, чтобы прозвучало?
– Восхищенно, наверное.