– Лео! Лео!
Я кивнул и продолжил путь.
– Ну? – догнала она меня, подпрыгивая и хватая за плечо. – Что думаешь?
А что мне было сказать? Мне не хотелось задевать ее чувства. Я просто пожал плечами.
– Впечатлило тебя? – она насмехалась надо мной.
Порывшись в сумке, она вынула крысу.
– Может, он стесняется, Корица. Может, он хочет сказать, как он обрадовался, увидев объявление.
Она положила крысу мне на плечо.
Я вскрикнул и сбросил крысу, которая полетела на землю.
Она подобрала и погладила крысу, поглядывая на меня с недоумением. Я повернулся и пошел дальше один.
– Я вижу, ты не хочешь послушать, как я практикуюсь в речи? – спросила она.
Я не ответил. И не оглянулся.
На следующий день последствия плаката дали о себе знать в полной мере. Если раньше до меня, так сказать, долетали только брызги негласно объявленного Старгерл бойкота, то теперь они превратились в ливень.
Кевин конечно же – за что я ему благодарен – разговаривал со мной, как и пара других друзей. Но в остальном меня окружало молчание, вторая пустыня вдобавок к той первой, в которой мы жили; в этой слово «Привет» было таким же редким, как дожди. Перед первым звонком я вышел во двор и увидел сплошные затылки. Люди расступались передо мной, обращались к кому-то другому. Двери закрывались у меня перед носом. Кто-то где-то смеялся, кто-то веселился, но как только я появлялся, все сразу прекращалось.
Однажды, отправившись выполнять поручение учителя, я увидел, как двор пересекает некий Реншоу. Я едва его знал, но никого, кроме нас, во дворе не было, и я, фигурально выражаясь, решил проверить, насколько «раскалена печка».
– Реншоу! – окликнул его я.
Никто, кроме меня, не говорил.
– Реншоу!
Он так и не повернулся, даже не замедлил ход. Дошел до двери и закрыл ее за собой.
«И что теперь? – повторял я себе. – Неужели для тебя это так важно? Ты и раньше с ним не разговаривал. Что для тебя какой-то Реншоу?»