Сахар на обветренных губах

Понятно, что он специально увёл меня в более отвлеченную и безопасную тему, но это было именно тем, в чём я нуждалась хотя бы в конце дня.

— Ладно, Мельникова, пойдём домой. Не мёрзни. Лично у меня уже замерзли ноги. Надо какие-то тапочки нам с тобой намутить.

— Угу, — согласилась я и тоже допила кофе залпом.

Константин Михайлович первой пропустил меня в квартиру и закрыл за нами балконную дверь. Прошёл к двери комнаты и, обхватив ладонью ручку, посмотрел на меня, слегка сощурившись.

— Пойду разработаю план, как снова зашугать весь универ… Или поприседаю. Не знаю, — нарочито возмущенно вздохнул он и открыл дверь, бормоча себе под нос. — Котик…

Глава 42

Я, наконец, начала понимать, что живу, хоть и чувствовала себя белкой в колесе, в котором, казалось, бег не прекращался даже ночью. Прошло всего две недели с вечера, когда моя жизнь полностью перевернулась с ног на голову, встряхнулась и развернулась, но зато теперь я четко для себя понимаю, куда мне нужно двигаться и что делать.

В понедельник будет первое судебное заседание по делу отчима. Моё заявление, показания и побои тоже вплелись в этот процесс, и теперь мне придётся явится перед судом и — что самое для меня страшное — перед отчимом. Ведь он тоже там будет. Хоть и за решеткой, но от этого я не ощущаю себя в безопасности.

Наверное, полноценно я смогу выдохнуть и расслабиться только тогда, когда услышу окончательный и справедливый приговор по тем деяниям, что он совершил.

Евгений, друг Константина Михайловича, сказал, что отчим активно давит на жалость. Прикидывается невинной овечкой, пытается продавить свою линию о том, что пытался меня защитить. И, вообще, у него маленькая дочь и — теперь уже — больная мама, которую только на днях, насколько мне известно от Кати, выписали из больницы.

С Катей всё хорошо. Что странно.

Странно — потому что мама вдруг решила взять себя в руки, исправно ходит на работу и отпускает Катю, куда та захочет.

Честно говоря, я жду и боюсь момента, когда вся её напускная стабильность сломается. А я знаю, что она точно сломается. Мама чисто морально не вывезет того напряжения, с которым она старается быть хорошей. А для неё быть хорошей — это именно напряженная работа. Но, видимо, пока ей нужно постараться, ведь она до сих пор надеется на то, что отчима оправдают по всем статьям и отпустят домой уже в ближайший понедельник. По крайней мере, именно об этом она говорит Кате.

Сегодня в университете я отдала выполненные задания двум преподавателям. Придирчиво изучив их выполнение, они задали несколько вопросов — видимо, для того, чтобы убедиться, что я всё сделала сама, а не скачала с интернета — и поставили мне зачеты. Таким образом, мне осталось ещё два преподавателя, которые так же ждут выполненных заданий. Учитывая, что это самые жесткие преподаватели, я очень переживаю, что на последних ступеньках к завершению второго курса и взятию академического отпуска могу провалиться. Но, надеюсь, всё не так страшно, как мне видится. Договариваться же со всеми ними оказалось не так ужасно, как я себе представляла.

В универе не обошлось без встречи с Вадимом.

Где-то внутри себя я надеялась на то, что мне удастся его избегать до самого завершения. Но нет. он слишком яркий и заметный в серых стенах учебного заведения, чтобы его можно было просто проигнорировать.

Я выходила из аудитории, чуть не кланяясь преподавателю, который согласился пойти мне навстречу и дать несколько заданий, которые я должна буду сдать не позже понедельника. Вадим стоял в коридоре у окна недалеко от аудитории, из которой выходила я. Даже не глядя в его сторону, можно было без труда, по одному только нескромному смеху, узнать всю его галдящую компашку.

И, если бы мне не нужно было идти к выходу, то я бы в жизни не прошла мимо них.

Прижимая скоросшиватель к груди, делая вид, что очень увлечена разглядыванием половиц под ногами, я планировала быстро проскользнуть мимо, но оказалась остановлена поймана жесткой ладонью за локоть и остановлена.

— А ты, чего, Алёнушка, даже не здороваешься? — вопросил парень, который поймал меня. Это был один из лучших друзей Вадима. По крайней мере, с ним я видела его чаще всего. — Зазналась?