И только когда звон стих, я виновато зажмурилась, поняв, что только что влезла не в своё дело. Константин Михайлович должен сам решать, как ему поступить со своей гостьей.
Стало стыдно и неловко.
— Ты не один? — напряжением в женском голосе можно было питать целый город.
— Не один.
Мне показалось, или Константин Михайлович сказал это с неким облегчением?
Блин, она же сейчас, наверняка, увидит мои ботинки в прихожей. Вряд ли она узнает меня по обуви, но, думаю, это будет сильным ударом по её сердцу. Здесь не нужно быть гением, чтобы понять, что она влюблена в Одинцова.
— Ясно, — а вот теперь в голосе Светланы Валерьевны была четко слышна обида. — Не буду вам мешать. Спокойной ночи. Или неспокойной, — отчеканила она, явно стараясь сохранить лицо.
— Пока, — сухо бросил Константин Михайлович, а затем дверь закрылась, замок щелкнул.
Виновато сморщившись, я заглянула в глаза зашедшему в кухню Одинцову. На его лице не было никаких эмоций. Разве что немного усталости.
— Извините, — пропищала я виновато.
— За что? — вскинул он удивленно брови.
— За вилку. Если что, я могу уйти на пару часов. У вас здесь недалеко кинотеатр. Я могу…
— Какой кинотеатр? У нас тут рулетики, Мельникова. Окстись! — произнес он с усмешкой и начал разливать чай по кружкам. — Если хочешь в кино, можем вместе пойти. Я там как раз сто лет не был.
В кино с Одинцовым?
У меня даже ладони вспотели.
Это будто что-то из параллельной вселенной.
Хотя, жизнь с преподом в одной квартире тоже что-то не из этой реальности. Как и то обстоятельство, что я хожу в его футболке, как в своей. Но это только потому, что она ему мала. Правда, мала.
Константин Михайлович взял в руки кружки с чаем, я — тарелку с рулетиками. Едва мы вышли из кухни в сторону комнаты, чтобы устроить пикник на балконе, как в дверь снова позвонили.
— Я, правда, могу уйти в кино на пару часов, — тут же шепнула я, чтобы нас не услышали.
— В кино ты без меня в такой час не пойдёшь, — с нажимом, но тоже шепотом припечатал Одинцов. — А сейчас иди на балкон. Я быстро.