– Договорились, – мягко согласился старый бог.
Ник от неожиданности встрепенулся, с сомнением поглядывая на вечного. Он видел, как тот что-то задумал, но был слишком усталым, как самый настоящий мертвец, чтобы вдумчиво читать по едва заметным изменениям на лице своего учителя.
И в тот же миг старый бог подхватил ученика под мышки и взмыл с ним в небо, вовремя уворачиваясь от осклизлых рук безмозглых мертвых. Ник не удержал вскрика, когда с высоты птичьего полета увидел, как пришел в движение песок, создавая жуткие завихрения из мертвых тел.
– Всего лишь трупы. Их разум заплутал во снах бесконечности. Безобидные призраки. На самом деле им не нужны туши для посмертного существования, но эти слишком молоды для вечности, чтобы это понять, – отвечает на невысказанный вопрос Ктуул, сильнее прижимая ошеломленного мужчину.
Он чуть было не засмеялся в голос, но догадывался, что тогда король попытается вырваться и упадет прямо в кишащую кашу из мертвых тел. Ему не хотелось так легко отпускать ученика. Близость исполнения своего желания вызывала у старого бога странные чувства. Ему не терпелось увидеть в глазах своего Клоса родственность. Увидеть, как разгорается в них искра вечности, почувствовать пламя молодости и ярости.
Ктуул желал черного дракона, предвидя, как пролетает вечность за вечностью рядом с ним, как их души сплетаются в одно целое и разваливаются на сражения друг с другом. Он мечтал о той близости, что недоступна смертным. Близость любви и войны. Чистейший огонь, что заново запалит его сердце, выводя из безмятежности в исступленную страсть.
Так близко. Но пока так далеко.
– Я потревожил их покой. Они не уснут, пока мы не уйдем.
– Как выйти из этого места? – угрюмо спрашивает Ник, раздражаясь от чрезмерной близости вечного и от его собственнических взглядов.
Рядом с Ктуулом чудился аромат гиацинтов и лабораторных примесей, так иногда пах предатель Томар Бай. Никлос, если бы мог, всадил бы кинжал в сердце старого бога, лишь бы избавиться от того, что пробуждалось в его душе. От того отклика, что льдом обжигал его мысли, замораживая в них сопротивление. Казалось, даже самые простые слова вечного обращены к его тьме. К тому, что запрятано глубоко внутри, куда не поступает солнечный свет. Где нет мыслей о Селесте. В сердцевину нориуса, где, как он подозревал, обретался осколок души Карга.
Чувствуя себя испорченным, король пытался изгнать из себя эти мысли. Но Ктуул скальпелем резал по живому, завораживая мужчину возможностью раскрыться целиком. Освободиться. Стать собой.
– Лучше спроси, что будет, когда ты найдешь Селесту. Уверен, Клэрия много рассказала о тебе самом. Вскрыла сотни нарывов, и ты засомневался, кто же ты – Никлос Каргатский или Каргат Первый. А может,
Старый бог неплохо побеседовал с Клэри, выуживая из нее то, о чем и не подозревал. Сведения о прошлом Карга стали для него приятным сюрпризом, превращая короля в еще большую ценность.
Здесь, под красным солнцем, глядя в обезображенное лицо, вечный видел рубины на дне карих глаз. Даже тело Никлоса пропахло дымом и кровью. Он весь состоял из плохо скрепленных осколков. Самый простой молоточек разобьет его, и грянувший звон доберется до небес, вспарывая их. И мир умоется тьмой.
– Ты ведь знаешь, кем он был? А может, есть? Может все, что ты делал с Селестой – выуженная наружу истина? Твое настоящее нутро? Пока ищешь амулет – загляни в себя, да поглубже. Используй нориус, я возвращаю его тебе. Найди правду, и как получишь ответ – возвращайся. Я буду ждать тебя, мой Клос.
Старый бог с нежностью провел ладонью по щеке оторопевшего мужчины и в тот же миг отпустил. Тот даже не успел ни за что уцепиться, так и полетел камнем вниз, прямо в горячие объятия мертвецов. Последнее, что он увидел – ледяную улыбку Ктуула.
«Это расплата за побег. Он хочет, чтобы я страдал», – осознал Ник, захлебываясь песком, ощущая, как его тело сдавили, будто в тисках, тысячи рук. Он почувствовал жесткость цепляющихся за него корявых пальцев, ощутил гниение и смрад, шипение, хлюпаньем доносящееся из костяных глоток окруживших его мертвецов. В их белых и черных глазах не было искр разума, только тупая жажда. Они желали крови, что бежала по его венам. Глазной жидкости, мозгов, слизи, обволакивавшей его внутренности, пота, что выступил от невыносимого жара разлагающихся тел.
Сотни и тысячи угрями скользили вокруг него, медленно погружая под себя, стремясь ухватиться за каждую частицу его плоти, дотронуться, коснуться если не руками, то зубами и остатками языков. Или хотя бы потереться щекой и выступающими частями тела, корябая кожу песком, что пропитал их потроха. Шипение вторгалось в мозг, как извращенная мелодия, трансформируясь в одну протяжную ноту, от которой свербело в паху и перехватывало остатки дыхания.
Король не успел сделать последний вдох, прежде чем его погребла трясина из жарких тел. Не успел даже крикнуть, когда мертвецы переступили черту и впились в его тело остатками зубов. Он не почувствовал боли, только бесконечное касание, как если бы он нырнул в чан с тараканами и червями, под которым горит костер. Ослепительный жар душил его, а их зубы пожирали плоть.
ebooksa