– Зря ты так легкомысленно к этому относишься. Если мы не найдем способа уйти, у нас останется только Никлос и носитель ариуса. Понимаешь, что это значит?
О, я понимала гораздо больше, чем она думала.
Каким-то шестым чувством я стала предугадывать, когда Туула опять заскучает и придумает новую игру. Обычно она избирала меня безвольным наблюдателем, простым статистом, который, кричи не кричи, никем не будет замечен. Ей нравилось украшать моими слезливыми комментариями очередную жуткую историю, вроде той, когда она вынудила братьев заколоть друг друга за отцовское наследство.
Любопытно было, что и обитатели дворца обратили внимание, какими насыщенными стали их будни, пока в мире бушевала темная магия, а простые люди испытывали голод и бесконечный страх перед ночью. Столица захлебывалась лихорадкой чувств. Вспыхивали старые обиды и проклятья. Жители чаще поддавались низменным порывам, страстям и порокам. Желания выводились на первый план, а потакание собственничеству превращалось в норму. Бесконечная круговерть из насилия, воровства, лжи и ослепительного гнева. Палитра, в которой центральное место отводилось яркости.
В Клэрию свозились еда, напитки и драгоценности со всего света. И люди бежали сюда из погрязших во тьме областей за беспечностью и мнимой безопасностью. Бордели работали от рассвета до рассвета. Театральные постановки превратились в разнузданные пьески, полные секса и жажды плоти. Вот, чего хотели теперь люди – желать и получать желаемое!
Прошел месяц со дня исчезновения Ктуула. За это время деградация достигла пика, и пиры во время магической эпидемии окончательно вышли за пределы нравственности. Жители круглосуточно пили, дрались и трахались. Городская стража утрамбовывала тюрьмы, а Селеста Каргат выпускала заключенных обратно на улицы. Из-за этого вскоре стерлись различия между преступниками и служителями закона. Последние охотно возглавили триумфальное шествие, окончательно уничтожив понимание того, что есть власть и порядок.
Городские улицы превратились в бандитские кварталы. Если ты сильный – наслаждайся пиром, вкушай прелести жизни, пока можешь. Если слабый – страдай и припадай к ногам силы. Может, повезет, и ты останешься в живых.
И все это, пребывая в садистском экстазе, сотворила Туула.
Был первый день мая.
Вспоминая события прошлого, поражаюсь, как много успело произойти за какой-то несчастный год. Вся прежняя жизнь – ничто по сравнению с ним. Бесконечный забег по пересеченной местности с препятствиями в виде кочек и ям, полных змей и острых кольев.
Новое равновесие невест состоялось с помпой и с размахом, в изобилии было интриг, скандалов и разбитых сердец. Вечная основательно прошлась по главному празднеству года, вспахав невинные души отравленными шипами своего ненасытного чрева. Она никогда не уставала и особенно любила ломать чистых дев. А когда каждая невеста оказалась в эпицентре той или иной трагедии, Туула в моем облике и вовсе объявила сезон закрытым, прикрываясь лживой нравственностью и якобы в попытке защитить светлый город от окончательного разложения. Как будто никому не видно было, во
О том, что я должна была выйти замуж за Никлоса первого мая, как-то позабылось. Уж больно ловко сестра Ктуула управлялась с королевством, используя свой древний и бесчеловечный разум. Люди боялись белой драконицы. Боялись золотой поволоки ее глаз и того, что происходит в поле ее зрения. Давно уже догадались, что Селеста Каргат приложила руку ко многим трагедиям дворца, и теперь она внушала не надежду, а первобытный ужас.
– Иногда кажется, что твой голод вырос из того, что случилось с тобой. Ты прошла через ад и спустя тысячелетия выродилась в существо, стремящееся окунуть в него весь мир, – проговорилась я после финала очередной трагедии.
Тогда Туула не ответила. Даже жестом не подтвердила истину моих слов. Но признала после. Как будто это должно было извинить то, что она сотворила со мной.
В воздухе отчетливо стоял грозовой привкус. Такой трескучий звук, будто тысячи цикад вот-вот разродятся песней и взлетят в небо, воспаряя к тучным облакам. А там взорвутся тысячью разрядов молний, оглашая окрестности громом, будто сотни лошадей сорвались в безумной гонке к обрыву.
Да, я чувствовала, что даже воздух изменился, а город, немного уставший от творимых безумств, готов сорваться в финальную пляску смерти. Видимо, Туула давно не оставалась надолго без пригляда. Видимо, она изнемогает от желания основательно перетрясти доставшуюся ей песочницу, полную горячих сердец, до возвращения брата/отца.
В этот день она пребывала в отличном настроении, как любая шкодница, задумавшая очередную пакость. Разодевшись в нежнейшие шелка с газовыми оборками сиренево-розового оттенка, она чуть ли не парила в воздухе, помогая мне подняться из опостылевшей инвалидной коляски, чтобы переодеться в более роскошное платье.
Вечная не знала, что облик невзрачной мышки, двоюродной сестры из долины Винцель, раскрыт последним оставшимся у меня в столице другом. Не знала, что вот уже несколько недель мы планировали скрыться, и совсем скоро я совершу отчаянный побег. Есть еще на этом свете места, куда вечные боятся соваться. Бескрайние и такие же темные, как самый укромный угол чулана.
– У меня подарок. Ручаюсь, ты будешь поражена, увидев, что я для тебя приготовила, – заговорщически проворковала она, заплетая мои блеклые волосы в косы. Из отражения выглядывала тусклая девица с рыбоподобным лицом, над которой трудилась роскошная девушка с рубиновым цветом глаз. Туула очень редко возвращала нам истинные облики, предпочитая придерживаться легенды.
Не знаю, почему она так цеплялась за эту ложь, открываясь лишь перед Томаром, что триумфально вернулся в родную обитель и вновь занял пост ректора Академии. Мужчина полностью исцелился и резко помолодел, и теперь с небывалым жаром исполнял свои обязанности, вплотную занимаясь изменившимися законами магии. Его влек хаос, и он с восторгом воспринимал все, что творила Туула.
ebooksa