Ладно, это была гребаная ложь.
Я все еще хотел залезть к ней в трусики.
Может быть, он мог читать меня лучше, чем я думал. Я был настолько очевиден?
О, она была моей подругой, но я все равно хотел трахнуть вашу внучку. Вверх и вниз, боком, на коленях, во всех гребаных положениях.
Ну, да. Неудивительно, что он не любил меня.
Я позвонил в дверь, и бабушка Лилы открыла дверь с задумчивым выражением лица. Она выглядела усталой и утомленной. При виде меня она слегка улыбнулась.
— Мэддокс, что ты здесь делаешь?
— Здравствуйте, — сказал я, заглядывая ей за плечо, ожидая появления Лилы. — Лила дома? Я пытался связаться с ней, но она не отвечает, поэтому я забеспокоился.
Она на мгновение замолчала, ее глаза стали стеклянными.
— Ты не знаешь? — Она произнесла эти слова так тихо, что я чуть не пропустил их.
Мое сердце екнуло, и я начал потеть. Кровь бросилась в уши, а сердце стучало в ушах.
— Что-то не так? С ней что-то случилось?
Она покачала головой.
— Ты не знаешь, что сегодня? — спросила она, но затем ответила на свой вопрос прежде, чем я успел произнести хоть слово. — Она не сказала тебе. Я не удивлена. Моя Лила всегда страдает одна.
Страдает… одна?
Блядь, нет. Она бы никогда. Не одна.
У Лилы был я.
Правда, ей не нужен был герой, чтобы спасти положение, но чем больше я узнавал ее, тем ближе мы становились — я хотел, нет — мне нужно было защищать ее. Может быть, это было в ответ на то, что она заботилась обо мне, когда я был в самом слабом состоянии, или просто потому, что я… заботился. Я бы когда-нибудь признался ей в этом вслух. Она бы ударила меня по лицу, потому что ЛилаГарсия ненавидела жалость.
Кроме того, я не жалел ее.
Я просто хотел… защитить ее.