Я подняла голову с его плеча, и его пристальные, красивые глаза встретились с моими. Меня охватила паника, отчего мои глаза стали дикими, а лицо белым, как у призрака, но он не смотрел на меня, как на жалкого неудачника.
Мэддокс терпеливо ждал. Потому что он верил в меня.
Я закусила губу, пытаясь успокоить дыхание. Мышцы моего тела спазмировались, но я боролась, чтобы оставаться в сознании.
— Посади меня в машину, Мэддокс. — Я попыталась говорить твердо, но мой голос вышел слабым, как плач новорожденного котенка.
Он сжал губы, глядя мне в глаза. Может быть, он увидел в них решимость, потому что кивнул. Мы поднялись на ноги, и я с трудом встала. На этот раз, когда Мэддокс открыл пассажирскую дверь, я на нетвердых ногах забралась в машину. Я рухнула на сиденье, мое сердце злобно колотилось о ребра.
Он пристегнул ремень безопасности вокруг меня, пока я держалась за свое сиденье, костяшки пальцев побелели, пальцы болели от того, как крепко я держала его.
Он прижал большой палец к моим полным губам, отодвигая их от зубов.
— Доверься мне, — прохрипел Мэддокс.
Довериться ему? Я делала это целиком и полностью, от всего сердца.
Это была самая страшная часть.
— Мы сделаем это.
Он ухмыльнулся.
— Нет, ты сделаешь это.
Мэддокс закрыл дверь, и я смотрела, как он обходит машину и садится за руль. Он забрался внутрь, и я глубоко вздохнула. Его руки лежали на руле в ожидании.
— Сделай это, Мэддокс. Я доверяю тебе.
— Прежде чем мы это сделаем, мне нужно кое-что тебе сказать, — он сделал паузу. Я склонила голову, ожидая. — Эти штаны для йоги, которые ты носишь, должны быть незаконными, Гарсия.
Мои губы приоткрылись, и внезапный смех вырвался из моей груди.
— Мэддокс! — Я все еще смеялась, когда он включил зажигание, и машина, сама того не заметив, покатилась вперед.
Моя улыбка соскользнула с моего лица, и я задохнулась.
— О Боже. — Мое дыхание сбилось.