— О, я помню, — засмеялся Трапп. — Считайте, что я впечатлен. Меня не могли повергнуть в ужас целые армии, но у вас это легко получается.
Из стыдницы выскочила Лорелея.
— Какого дьявола, — возмутилась она, — вы сделали с Эухенией? Вы превратили её в финтифлюшку!
— В кого? — изумилась горгона.
— Все финтифлюшки ужасные врушки, — сообщил ей Трапп наставительно.
К воскресенью кареты была готова.
Трапп загрузил багаж.
С великим почтением вывел осторожно ступающую в узких туфлях и непривычно длинном и узком платье старуху из летнего домика.
Толпа деревенский жителей, впервые разглядевшая древнюю вдову, зашушкалась.
Послышались смешки.
Кузнец крикнул «Это она от огурцов иссохла», и гогот стал совсем непотребным.
Эухения властно протянула руку, и генерал помог ей сесть внутрь.
Горгона легко вскарабкалась на козлы.
— Ступай к своей госпоже, Бэсси, — велел Трапп.
— Ну вот еще, Порк, — ответила она. — Сам торчи в этой коробке со старой мегерой.
— Не называй так нашу госпожу.
— Пистолеты взяли? — уточнила она тише.
— Вы, угробившая двух мужей, взволнованы из-за несчастных пушистиков? — он легким поцелуем коснулся её губ, и Гиацинта, смеясь, обняла его за шею, притягивая к себе ближе и целуя крепче.
— Бэсси! — сконфуженно вскричал Трапп.
— Он у меня такой медведь, — подмигнула она крестьянкам. Те засмеялись. «Оставь его нам, раз тебе не нужен», — крикнула одна из них.