Мы шли дальше. Жених Лайлы продемонстрировал анемоны и гиацинты. Слишком просто и безо всякого вкуса, но Снежок удовлетворенно кивнул. Еще бы, Терри, похоже, ходил у него в любимчиках. Моя клумба была последней, и я начинал нервничать. Не похоже на меня. Обычно спокойствие давалось легко. Да и что беспокоиться, если все получилось? Снежок не сможет этого не признать.
Наконец профессор замер перед моей клумбой и произнес заклинание. Туман развеялся – и студенты ахнули. А я понял, что прольется кровь. Причем в ту самую минуту, когда отыщу того, кто это сделал. Не буду слушать оправданий. Просто убью – и все.
– Это что, студент Вестер? – с усмешкой спросил Снежок.
Тюльпанов и роз больше не было. Вместо них на клумбе колыхались арацении. Красные, желтые и белые. Все, как одна, зубастые и радостно оскалившиеся при моем появлении. Тьма беспросветная! Я едва сдерживал магию, которая очень мягко намекала, что вот эта группа студентов – мне совсем не друзья, и надо бы оставить от них мокрое место.
– Вестер, вы потеряли дар речи при виде своего шедевра? – не унимался Снежок. – Согласен, смелое решение. Но безрассудное. Арацении – это, конечно, цветы, только в открытом грунте они не растут, пора бы знать. Погибнут, бедняжки, в течение суток. И как только дожили до утра?
– Так он сдал или не сдал? – спросил мерзкий Родес.
– Сдал, – признал Снежок. – Цветы имеются. Но это низший балл. Однозначно. Все свободны, сегодня можете отдыхать, а завтра – занятия.
И степенно прошествовал к зданию академии. Студенты потянулись за ним, радостно похлопывая друг друга по плечам. Неудачники же двинулись в сторону общежития. У них была неделя, чтобы исправить свой промах – или прощай, академия.
– Эрин… – замерла рядом со мной Марита.
– Иди, – не узнал собственный голос. – Дай мне пару часов.
– Хорошо, – горгулья расстроенно кивнула и пошла прочь. А я сел на землю перед рядами арацений. Злость отступила. Осталась пустота. Настолько глубокая, что, казалось, кинь внутрь меня монетку, и она зазвенит. Я найду того, кто это сделал. Найду – и скормлю арацениям. По кусочку. Один за одним. Главное, чтобы не отравились.
Когда на дорожке показалась растрепанная Лайла, я был глубоко занят.
– Эрин, ты что делаешь? – замерла она.
– Арацении не растут в открытом грунте. Не хочу, чтобы они погибли, – ответил я, командуя строем зубастых цветов, которые бодро вынимали корешки из грунта и маршировали в сторону академии. Как это получилось – не знаю. Наверное, со злости. Но арацении мирно ползли к оранжерее. – Лайла, будь так добра, пока мы с девочками доберемся в оранжерею, подготовь для них горшки.
Эльфийка бросилась назад. Молодец, даже не стала задавать вопросов. И когда первые арацении вступили под стеклянный свод, выстроенные в ряд горшки уже ждали своих жительниц. Я поднимал цветы и подсаживал на новое место. Лайла быстро сориентировалась и засыпала корни землей. Полчаса спустя в оранжерее стало на двадцать арацений больше.
Только тогда я рухнул на скамейку и почувствовал, как от растительной магии ломит спину и плечи. Но мне было все равно. Резерв темной магии, которая понадобится мне совсем скоро, от этого не пострадал.
– Эрин, – Лайла села рядом со мной, – что произошло? Я вчера вечером видела твою клумбу. Все было в порядке.
– Всего лишь чья-то злая шутка, – улыбнулся я, но, видимо, моя улыбка сказала Лайле больше, чем я того хотел.
– Успокойся, – попросила она. – Не решай на горячую голову. Кто бы это ни был, он того не стоит.
– Мне все равно, – отвернулся от девушки. – Просто сгоряча убью его быстро. А он не заслуживает быстрой смерти.